– Теперь все. Аталыкин не мурзу за шиворот приволок – он тебе, князь, веревку в руки дал, а на другом ее конце сам Девлет привязан. Чтобы освободить Дивея, хан не два-три дня возле нас проторчит – всю седмицу истратит.
– Какая седмица? – досадливо поморщился Воротынский. – У людишек в брюхе от голода шкварчит. Кой-кто дошел до того, что конину жрать учал.
Честно говоря, такое доказательство голода мне было несколько чуждо. В конце двадцатого века народ в России ту же конскую колбасу лопал бы с огромным удовольствием, только давай. Я и сам ее пробовал – жестковата, конечно, но вкусная, а тут, оказывается, если человек перешел на конину – голод. Хорошо живем, ребята.
– Три дня продержимся, но не боле, – подытожил он. – Я так мыслю: надобно нам ныне выходить, чтоб к завтрему приниматься за твою задумку.
– Рано, – заупрямился я. – Обожди еще чуть-чуть. Не выдохлись они покамест.
– Послезавтра – край! – отрезал Воротынский, и я с ужасом представил следующий день, когда поддержки ждать будет неоткуда, – предполагалось, что князь оставит тысячу конных, чтоб никто ничего не заподозрил, но это капля в море.
Единственное, что может спасти, – боевой дух и умение действовать не числом, а тактической сноровкой, скоростью и слаженностью. Главным воеводой за себя по моему настоянию Воротынский оставил в гуляй-городе не набольшего из полка правой руки, то есть боярина и князя Никиту Романовича Одоевского, а все того же Хворостинина. Получалось, что и опричнину не «зажал» – они оба в нее входили, и в то же время самый лучший выбор.
Да и остальные воеводы из тех, что оставил князь «Вперед!», тоже соответствовали – отчаянные, лихие и оптимальные по возрасту – мои ровесники. Один князь Осип Васильевич Бабильский-Птицын чего стоил. Никогда не унывающий балагур, а сабелькой орудует так, что дух захватывает. Таким сыном любой отец может гордиться. Кстати, вроде бы сродни Долгоруким, хотя точно я не узнал, не до того. И таких, как он, немало – чуть ли не через одного. Но все равно завтрашний день виделся мне таким кровавым, что…
Однако я, по счастью, ошибся – штурма не было. Воины Девлет-Гирея зализывали раны, приводя себя в порядок. Я посоветовал Воротынскому воспользоваться затишьем и дать всем поспать до вечера. Так и было сделано. А потом они ушли, и мы остались одни. Кроваво-красный солнечный диск еще не успел оторваться от земли, как татары ринулись в первую атаку.
Сколько их всего было – я не считал. Они шли волна за волной и так же неумолимо, грозя смыть наш гуляй-город, как песчаный замок на морском берегу. Оставленная конница свою работу делала честно, но что такое тысяча, когда у врага их – десятки.