— Тихо! — услышал он строгий шепот и подавил приступ истерического смеха.
Несмотря на то, что Шарлотта оказалась в самой жуткой ситуации, какую только может представить себе женщина, она все равно разыгрывает из себя суровую гувернантку, образ которой старательно навязывает окружающим. Но после того поцелуя его не проведешь! Бен наивно думал, что, узнав истинную натуру Шарлотты, вылечится от своего нелепого увлечения. Наоборот, с тех пор он понял, что она значит для него больше всех женщин, которых он встречал раньше.
— Где мы? — пробормотал он, едва ворочая языком.
«Здорово же меня избили», — подумал он и попытался дотронуться до головы.
— Не двигайтесь! — Шарлотта осторожно ощупала его затылок. — У вас шишка с целый булыжник, удивительно, как такой удар не убил вас! Крепкая же у вас голова!
Затылок болел так сильно, что Бен предпочел бы снова потерять сознание и забыть об их ужасном положении. Но это означало бы оставить Шарлотту одну и без помощи, поэтому усилием воли он не дал закрыться глазам.
— Как вы узнали, что я пошевелился? — довольно глупо спросил он.
— Просто я почувствовала, как у вас рука напряглась, — смущенно призналась она.
Бена растрогала ее неожиданно мягкая интонация.
— Вы знаете, где мы находимся и сколько провели здесь времени? — задал Бен вопрос, возникший у него, как только он пришел в сознание.
— Нет, я тоже потеряла сознание. А вы разве не помните?
— Как я могу это помнить? — проговорил он, едва размыкая распухшие губы, но тут же в его памяти всплыло, как Шарлотта безжизненно висела на плече громилы, и он сразу протрезвел от душевной боли.
— А какие-нибудь звуки? Вы ничего такого не слышали, что помогло бы понять, где мы? — спросил Бен, страдая от беспомощности.
— Нет, хотя я и пыталась догадаться. Ведь мне больше нечего было делать, когда я очнулась рядом с вами. Мне показалось, что вы погибли, — сердито сказала Шарлотта, стараясь не дать ему понять, как испугалась.
— Простите меня, — проговорил Бен.
Как он посмел извиняться, когда, судя по всему, сражался как зверь, пока она была без сознания! Ссадины, рассеченная кожа и здоровая шишка на затылке говорили о том, что его жестоко избивали, и все в ней возмущалось этим трусливым нападением. А оно было именно трусливым, потому что потребовалась целая толпа этих громил, чтобы справиться с ним и избить до потери сознания. Как же сердце ей не подсказало, что он терпит такую боль и мучения? Правда, к этому времени она уже ничего не сознавала, но все равно почему-то это казалось ей предательством. Шарлотта упрямо твердила себе, что должна была остаться дома, с ним наедине, — пусть ее невинность оказалась бы под угрозой, — но избежать того, чтобы Бен покинул Карнвуд-Хаус и попал в руки бандитов.