— Нормально. А у тебя?
— Оч хор!
Я улыбнулся. Ну и уморительный парень этот Глеб. Я вдруг подумал, что фамилия у него должна быть непременно двойной, из коротких слов, что-нибудь вроде: Тип-Тон, или Чик-Чик, или Шур-Мур.
— Слушай, — сказал я, — как твоя фамилия?
— Моя?
— Ну да!
— Зачем? — подозрительно взглянул он.
— Просто так…
— Ну Травушкин, а что?
— Травушкин?… — Я не сдержался и прыснул. «Глебка… лошадиная голова… Травушкин», — завертелся в моей голове веселый хоровод.
— Заболел, да? — обиделся Глеб. Я никак не мог остановиться. Только взгляну на его голову и уши — и все, приступ смеха.
— Извини… — говорю я и смеюсь. — Я не хотел, — говорю и падаю от смеха.
И Диман вдруг рассмеялся. Он-то с чего? Ведь не знает. За компанию, видно.
И тут заржал сам Глеб. Именно заржал.
Со мной истерика: «Травушкин… Муравушкин… Лошадушкин… Кобылкин…» Ой, не могу! Лошадиная голова. Лошадиная фамилия. Лошадиный смех.
Наконец мы успокоились.
— Вы куда шли? — спросил Глеб. Мы с Дима-ном переглянулись. Шли рассчитаться с гадом, и вдруг на тебе — смех до коликов.
— Глеб, — сказал я, — ты помнишь того, в курточке, возле «Мустанга»?
— Хозяина?
— Ну да, краснолицый такой…
— Конечно, помню.
— Он фашист, — сказал Диман.
— Как? — растерялся Глеб.
— Самый настоящий. Об этом уже все знают.
— Кто сказал?
Мне не хотелось сразу все выкладывать, и я ответил коротко:
— Вот сказали.
— О бэ эс? — проговорил Глеб и улыбнулся.
— Не понял, — сказал я. — Ты про кого?
— По буквам: одна бабка сказала. Теперь пол? На этот раз шуточка мне не понравилась.
— Можешь не верить, но он фашист.
Глеб остановился.
— Расскажи, — потребовал он.
И я рассказал обо всем: о допросе, о партизанах, о встрече возле колокольни, о милиции, о Виталькином отце, который все уладил.
Потом я спросил Глеба:
— У тебя время есть?
— Вагон и маленькая тележка, — ответил Глеб. — А что?
Тогда я рассказал ему о нашем плане.
— Дураки! — разволновался Глеб. — Вы что, зла ему желаете?
— Желаем! — с вызовом сказал Диман.
— Я про дядю Васю, — пояснил Глеб. — Историю замяли, а вы опять?
— При чем здесь дядя Вася? — удивился Диман.
— Мы ж будем бросать, а не он, — поддержал я.
— При том… Мозгами нужно шевелить. Какой шум поднимется, понимаете? Вашему дяде Васе тогда не поздоровится.
Я понимал, что есть в словах Глеба что-то справедливое. Но так не хотелось отступать!
А тут еще Диман пошевелил плечами:
— Без тебя справимся. Топай отсюда, пока не наломали.
— Да что вы, ребята? — грустно усмехнулся Глеб. — Хуже ведь будет.
— Отваливай, — сказал я. — А то не досчитаешься своих лошадиных зубов.