Потом я видела, как танцевала эта пара. Как она смотрела ему в глаза. Как после он взял с подноса два тонких бокала и, усадив торху на колени, отдал один из них ей. Слышала, как она смеялась, как вежливо, но без смущения, здоровалась с некоторыми дамами и кавалерами, обмениваясь с ними парой фраз.
Ей позволили остаться, даже когда объявили о выходе высочайшей особы — короля Никотаса Второго. Значит, не ошиблась, и уже аверда. Счастливая!
Но были и другие, которых не любили хозяева и которые боялись и ненавидели своих мучителей. Они жались у их ног, вздрагивая от каждого движения, прятали лица в ладонях и старались слиться с полом. На обнажённых руках виднелись следы ожогов и свежие царапины от плётки.
У одной даже была рассечена бровь. Недавно, потому что кровь ещё не запеклась. Торха стояла на коленях перед высоким широкоплечим мужчиной и испуганной скороговоркой повторяла: 'Я сейчас всё вытру, пятна не будет!'. Оказалось, что она нечаянно пролила несколько капель вина ему на одежду. За это и ударил. А потом, будто было мало, заставил девушку вытирать вино собственным платьем.
— Усерднее, тварь! — схватив её за волосы, норн ткнул несчастную носом в пятна. — А то языком будешь лизать!
— А и правда, Тадеуш, пусть языком полижет, — с готовностью откликнулся его друг.
— Слышала?!
Торха даже не попробовала возразить, сделав то, что от неё хотели.
Потом тот же друг 'вспомнил', что Тадеуш ещё не показывал свою красотку, и девушку потащили в соседнее помещение 'на смотрины'. Вывели в проходную комнату, в которой торхи должны были дожидаться своих хозяев, и, кажется, раздели.
Я не смотрела, но, так как стояла неподалёку от двери, слышала сальные комментарии и унизительные приказы развлекающихся со скуки дворян.
Подавив желание высказать всё, что я думаю об этих людях, сжимая кулаки, я забилась в уголок, напоминая себе, чем карается оскорбление норна. А оскорбить хотелось.
Та торха была такой покорной, такой забитой… Позволь мой хозяин что-то подобное, я бы сопротивлялась, ему бы пришлось меня заставить.
По сравнению с той скотиной Тадеушем виконт Сашер Ратмир альг Тиадей казался светлым духом.
— Чтоб тебя на том свете разодрали все демоны Тьмы! — услышав громкое 'Не надо!' девушки, я не выдержала и разразилась проклятиями, жалея, что под рукой нет ничего, чем можно убить. А то бы, видит Шоан, вошла бы в соседнюю комнату и прикончила эту свинью.
Они же наверняка её насилуют, а никому и дела нет! Как же, если один из насильников — её хозяин, а другой — его друг, получивший разрешение приятеля, то всё в рамках закона! А, может, не насилуют, а избивают, потешаясь над попытками жертвы защититься.