— Почему?
— Появится король, а мы не достойны мозолить ему глаза.
— А можно спросить? — я смутилась, но любопытство победило. — Почему на вас нет колокольчика?
— Потому что мне можно его не носить. Я благонадёжная торха, — рассмеялась женщина. — А, если серьёзно, то возможно скоро стану импари. Во всяком случае, хозяин намекал, что после пяти здоровых сыновей и двух прекрасных дочек я достойна ею стать. Мне признаться, всё равно, я готова родить восьмого и будучи торхой.
— То есть, вам нравится быть рабыней?
— А я не чувствую себя рабыней. Стыдно признаться, — хихикнула она, — но я тряпку в последний раз пять лет назад в руках держала. Сама хырами командую, за порядком в доме слежу. Моя главная забота — хозяин, чтобы ему было хорошо. А разве мне может быть в тягость делать приятное тому, кого любишь? Да, хозяина тоже можно любить и быть счастливой.
Я недоверчиво взглянула на неё: как можно любить того, кто тебя купил? И даже озвучила свои сомнения.
— Дурочка ты! Он же такой же мужчина, может испытывать и вызывать чувства. Я же сначала тоже такая, как ты была: дикая, замкнутая, к себе его не подпускала. А потом всё как-то само собой вышло, особенно после того, как он вторую торху завёл. В итоге ту вторую он другу подарил, тем более что девчонка с норовом оказалась, а я каждое утро просыпалась с ним рядом. Он для меня как муж, жизнь отдать за него готова. Мой Сотьер.
Торха обернулась, отыскав своего норна в толпе и послала ему улыбку.
— А импари…
— Импари — младшая жена, не из благородных. Жена, носящая фамилию мужа, но не получающая его титула. После его смерти она ничего не получает, если только супруг в завещании не упомянет, зато её дети — норны. Мне кажется, — взволновано шепнула она, — что Сотьер уже кольцо заказал. Иначе зачем он о чём-то с ювелиром говорил, оставив меня на улице? Тем более, что любовницы у него уже нет, — женщина самодовольна улыбнулась, давая понять, что приложила руку к избавлению от соперницы, — а жена умерла два года назад. Да и колокольчик сегодня не велел надеть — значит, вольную уже подписал.
Вольную… Значит, и такое возможно, без всяких сыновей, похожих на норна? Или я неправильно трактовала закон, и имелось в виду, что ребёнок должен понравиться норну? Да нет вроде, там ясно было сказано что-то о внешности. Первенец, копия отца.
— Анарина, иди сюда!
Услышав этот голос, моя собеседница вздрогнула, извинилась и упорхнула к своему хозяину. Тот взял её за руки, что-то сказал. В ответ она просияла и поцеловала его в губы. Норн ответил на поцелуй и обнял её, потом повёл куда-то.