Я провисела так до утра, от холода не чувствуя пальцев. Потом пришёл квит, перевернул меня животом к стене и высек смоченной в специальной жидкости крученой плетью.
Сказать, что было больно, — это ничего не сказать. Он исполосовал мне всю спину и ягодицы и, довольно хмыкнув, разомкнул кандалы. Моё обмякшее окровавленное замёрзшее тело рухнуло на землю.
Идти я не могла, и к виселице меня волокли, периодически награждая пинками. Укутали в какой-то балахон, прислонили к столбу, набросили петлю на шею…
Подняв глаза, я увидела виконта, наблюдавшего за казнью с крыльца. В руках у него был белый платок. Вздрогнула, отвернулась, чтобы не видеть отмашки.
'Хорошо, как пожелаете, господин', - неожиданно произнёс квит, отпустив верёвку.
Кажется, я пропустила какую-то фразу Тиадея. Да и он оказался значительно ближе, всего в паре шагов от меня. Со злосчастным концом перекинутой через перекладину верёвки. Решил сделать сам.
Повинуясь минутному порыву, я упала на колени, обхватила его ноги руками, уткнувшись лицом в сапоги. Верёвка натянулась до предела, мешая дышать, болью отдаваясь в горле, а потом ослабла.
'Я прошу Вас, хозяин!' — хрипло, всхлипывая, пробормотала я. Только как убедить его сохранить мне жизнь?
Слёзы хлынули из глаз. Всё-таки умирать я не хотела, да ещё за такой поступок. Я всего лишь помогла людям, спасшим меня от зверской расправы. Выходит, лучше бы меня не спасали.
Закашлявшись, я замерла на земле. Дрожь сотрясала всё тело. Сначала я приписала её исключительно страху, но потом поняла, что простыла.
Сейчас верёвка вновь натянется, тупая боль и ломота в саднящей спине сменится удушьем и синей глубокой бороздой на шее. Я буду болтать ногами, как марионетка, дёргаться в судорогах, пока не умру.
'До свидания, мой норн. Надеюсь, Ваша следующая торха окажется покладистее', - донёсся до меня голос снэрры Джованны.
Виконт ничего ей не ответил, он вообще молчал.
Скорчившись у его ног, стуча зубами от озноба, я терпеливо ждала. Зачем же тянуть, почему он медлит?
'Нож', - наконец приказал норн.
Зарежет? Что ж, возможно, так лучше.
Но я ошиблась: виконт перерезал верёвку.
'Надеюсь, впредь ты будешь умнее, — я почувствовала, как меня подхватили подмышки и подняли. — По закону тебя нужно было подвергнуть пытками и повесить. Сделать хырой и оставить на ночь в качестве развлечения дворне. Цени: я этого не приказал'.
Я ценила, облобызав его руки, тем самым, кажется, вызвав одобрение. Тогда я ещё не понимала, что легко отделалась, а милость Тиадея могла стоить ему должности: он проявил незаслуженную сердечность к рабыне, виновной в тяжком преступлении.