Действовать надо решительно и без промедления. А то ведь и куколка моя заждется. Скучает, поди, там.
— Кто тут у вас самый-самый?
Звуки моего голоса подействовали на ребят несколько иначе, чем предполагалось.
Они отступили на шаг, некоторые даже подняли ломики. «А он еще и говорит?» Говорю, говорю.
Но ответа не последовало.
Мне стало надоедать. Но ничего поделать не мог. Плутать по этому огромному комплексу самостоятельно нежелательно. Так и жизнь пройдет. Найдут лет через сто засохший скрюченный трупик урода где-нибудь в машинном отделении, то-то радости будет.
Но то ли за моей посадкой наблюдало начальство, то ли счастье мое такое, события стали разворачиваться со стремительностью, достойной настоящих приграничных войск.
Со страшным ревом и визгом около нас затормозил внутренний кар. Из тех самых, что используется ленивым руководством для передвижения в подчиненных им помещениях.
Из распахнувшейся дверцы показалось лицо. Причем, замечу, вполне нормальное. Без всяких там крутых подбородков. Но с лысиной. Вполне стандартной земной лысиной образца прошлого века. Это было нечто новенькое. Ношение подобного украшения правительством Великой Галактики не приветствовалось. И если разрешалось, то только самым почетным гражданам, заслужившим эту честь годами беззаветной службы на благо ее величества Галактики.
— Залазь, — кивнула лысина, показывая, что садится нужно не на металлический пол, а в кар.
Они что, газет не читают? Посадить в личный транспорт урода, даже по провинциальным меркам считается полнейшим нарушением Закона. А здесь, на станции, вообще. Могут и в поселения сослать.
Но раз приглашает, значит, знает, что делает.
Сядем. Помашем на прощание ручкой ребятам с титановыми упавшими подбородками. И поздороваемся. А как же!
— Привет, лысина.
Наверно что-то не так брякнул. У меня всегда так. Сначала скажу, а потом уж соображаю, ведь не то совсем.
Лысина вздрогнула, по гладкой коже прошлись небольшие кожаные волны, и ее обладатель обернулся ко мне.
Я как раз пытался вскарабкаться обратно на сидение. Кожаные, черт, и скользкие.
— У тебя с головой все в порядке, урод? — спросила лысина.
— У меня в порядке, — улыбнулся я, нечаянно взглянув на лысину лысины.
— Господи! — протянул хозяин достопримечательности, — Родина требует героев, страна рожает дураков.
И отвернувшись, врубив тягу, рванул с места.
Я в это время как раз уже почти забрался на скользкое сиденье. Но инерция штука вредная. Я снова сполз и решил для себя, что лучше уж я постою, чем вот так позорится каждый раз на поворотах.