Динамики затихли. На корабле наступила тишина, нарушаемая только внутренним гудением генератора.
— Это на древнеземном, — лучший лингвист всех времен и народов Кузьмич тер ладошкой лоб и водил носком ноги по выведенным на пыльной панели письменам, — Определенно древнеземной. И означать это может только одно. Волк. Не сойти мне с этого места.
По ржавому кораблю в очередной раз пронесся дикий смех. Но почему-то, на этот раз, он не показался мне нервным. Было в нем что-то довольное, и даже, дружелюбное. Хотя… Я могу и ошибаться.
— Взлетим, разберемся с этим, — я кивнул в сторону дверей. Смеяться на моем корабле разрешено только мне и Кузьмичу.
— Ну, — поддакнул друг, стирая с панели остатки букв.
— А что такое «волк»?
Кузьмич повертел перед своим носом руками, взмахнул пару раз крылышками.
— Кажется, жил в древности зверь такой. Волк. Да я точно и не знаю. Козлов, каких-то, любил. Девок малолетних обманывал. Вместе с бабками ихними. Что еще. Браконьерил на озерах. А, вот! Добрым молодцам, типа, помогал.
— Последнее мне нравится больше всего. Ну, волк, так волк. Давай-ка, Кузьмич, взлетать. А то нас заждались, поди. Назначаю тебя первым помощником и заместителем по техчасти. Справишься?
Этот справится.
Взлетали тяжело.
Тяга ни к черту. Поворотные механизмы юзом идут. Компрессия визжит. Клинкерсы заклинкерсивает. И Кузьмич все время, словно ни разу на аврале не взлетал, орет:
— Там паксы прорвало, все наружу.
— Ерунда! Взлетим!
— Л. Джи электроника перегорела.
— Запасная есть?
— Завода «Красный Малаховский».
— Наше что ль? Ставь, надежнее будет.
И ведь все равно взлетели. Не рассыпались. Ну, потрясло немного, побросало по сторонам. В трубе этой, взлетной, сломали что-то. Не беда. Главное, живы.
В открытом пространстве стало легче.
Я откинулся на спинку кресла, поднял руки. Пальцы не дрожат. Вот что значит выдержка.
— Смотри, — возник перед глазом радостный Кузьмич, — У меня даже крылья не дрожат. Вот что значит настоящая выдержка.
Да. У каждого народа свои понятия ценностей. Тем мы и интересны.
— Со смехом что делать станем, — поинтересовался я.
— Да не слышать, что-то, — Кузьмич оттянул правое ухо, медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, проверяя, — Точно не слыхать. Да и какая в нем беда, то? Смеется, ну и пусть смеется. Лишь бы до нас не приставал.
Умен Кузьмич, ничего не скажешь. Но проверить не мешает.
Прихватив с собой, на всякий случай, железяку от Л.Джи электроники, я двинулся по отсекам. Кузьмич, справедливо полагая, что место командира всегда впереди, жужжал за спиной.