Патом мы помирились. Свои же, как никак. Почти породненные.
И если обобщить все сто восемьдесят страниц текста стенографического, мной записано, то выходило, что я должен их последнюю надежду, самку спрятанную, увезти подальше и возродить род знатный и героический. А уж потом, лет эдак через пятьсот, вернуться обратно с семейством великим и надавать по шеям невидали вселенской. КБ Железному, одним словом. Что б знал, как девок воровать, да реки вспять поворачивать.
Вот такая грустная история.
— Вот такая грустная наша история, — закончила голова в шляпе.
Я потряс уставшей от писанины рукой, запихал стенограмму за пазуху, для потомков и для отчета.
— С этим все ясно, — чего ж тут непонятного, — Увезу я вашу спрятанную. Насчет возвращения загадывать не стану. Может, характерами не сойдемся, а может, не доживу я до срока, вами намеченного. Только ведь поторопится надо. Не ровен час, невидаль ваша продрыхается ото сна. Дух мой почует, или подлецы какие донесут. Давайте-ка отцы собираться. В пещеры тайные. За последней представительницей вашего рода.
— И наследницей, — робко добавил Кузьмич, который уже долгое время терся около сундуков с самоцветами. Парочку, кажись, спер, за щеку запихал.
Старикам что, сказано, сделано.
— Лишь бы тебе, родимый избавитель, хорошо было, — говорили они, открывая в полу лаз незаметный в пещеры потайные.
— Будет, будет, — успокаивал я их, прикидывая, на сколько пунктов смогу поднять стоимость уродины, если учесть такую богатую родословную.
Одно меня только смущало. На всем протяжении рассказа шляп, не слышал я, что бы хоть раз упоминал о бабочках. Или, в крайнем случае, о крыльях. Все о девках, да о девках.
Когда лезли по ходам подземным, я понял, что все пережитое мною ранее можно считать только сказкой.
Ходы у шляп узкие, тесные. Освещения никакого. Воздуха не хватает. Того и гляди, задохнешься. Ко всему, каменья разные в рот попадают, на зубах скрепят.
Где на карачках, а где и вовсе, ползком, то и дело утыкаясь в мягкий зад впереди идущего.
А тут еще и предупреждения всякие пугающие.
— Вот здесь яма бездонная, смотри, не промахнись.
— А здесь паутинка невидимая. Кто зацепит незнаючи, сталактитом по башке получит.
— Отворот здесь многорукавный, один в жар глубинный сворачивает, а второй в озеро отравленное впадает.
— А это ничего. Не страшно. Зверь местный да глупый территорию свою метил. Ты руки бы вытер, а то инфекцию занесешь недобрую.
Кузьмич зараза, за шиворот спрятался, да всю дорогу подземную умничал. Про мою неуемную страсть к брюликам, посредством которой тяготы такие имеем.