А ночь грозила быть холодной. Ночь опустилась внезапно, будто занавес рухнул. Так же внезапно и быстро стало холодать. Если перед самым заходом солнца было градусов десять тепла, никак не меньше, то сейчас температура плясала уже около нуля. К утру и в самом деле можно было дождаться заморозков. Садато раздал всем циновки, которые можно было подстелить под себя, и распределил тряпье и шкуры, прихваченные в кочевье. Люди, завернутые в эти несуразные обрывки, будут выглядеть форменными бродягами, а не членами императорского посольства. Хорошо лишь то, что любоваться на них тут будет некому, кроме разве что степной живности, страдающей бессонницей.
За котел, циновки и прочие бытовые удобства всем им следовало благодарить в первую очередь Садато. Самурай как-то незаметно взял на себя обязанности старшины в их небольшом подразделении. Ну что ж, оно и верно. Если господин посол занимается глобальными стратегическими вопросами, то должен найтись тот, кто станет заниматься вопросами повседневного походного быта. А у каждого порядочного старшины, как известно, должен быть молодой боец, которого следует наставлять и воспитывать. Садато выбрал себе в молодые бойцы Ёсимунэ. Самурай теперь не оставлял мальца без дела, нагружая его то одним, то другим и грозно покрикивая, когда тот, по его мнению, отлынивал или недостаточно старался. Вдобавок к этому Садато всю дорогу втолковывал мальцу положения самурайской морали.
Тут имелся и еще один нюанс. Согласно японским представления о жизни, общественное устройство должно быть пронизано связями оя – ко, то бишь покровитель – подопечный. Оно должно стоять на них, как мост – на сваях. У каждого человека должен быть учитель, который возьмет на себя ответственность за судьбу ученика, направит и поведет его по жизни. Возможно, то, что парнишкой никто не занимался, что тот был предоставлен сам себе, возмущало самурайскую сущность Садато, и он решил взвалить воспитание мальца на себя, сделать из сына лесоруба настоящего самурая, вылепить, как говорится, из сырой глины. Потом еще, глядишь, и усыновит[24].
Артем вдруг вспомнил про занятную книжицу, которую он прихватил у пиратов, решил показать ее другим и расспросить. Может, кто-то с чем-то подобным и сталкивался. Но сперва он как следует рассмотрит ее сам, а то все как-то не хватало то времени, то подходящего места.
Развязывая походный заплечный узел, Артем подумал, что за эту книжицу в году так две тысячи любом без всяких сомнений отвалили бы несметное число звонких монет, вернее, ценных бумажек с водяными знаками. Какая бы галиматья в книжке ни была понаписана, за одну только ее древность удалось бы получить целое состояние. Пусть книжица даже и без картинок… Хотя насчет картинок он, пожалуй, торопился делать выводы, потому как особо в страницы еще ни разу не вглядывался.