войне, коими он, вероятно, уже успел утомить своих подопечных — однако
не стал бы ради этого отказываться от денег за то, чем, собственно, вся
компания зарабатывала на жизнь. Все же я закинул удочку, сообщив о своих
врачебных познаниях и предложив осмотр циркачей.
— Благодарю, но в этом нет нужды — у нас все здоровы, — ответил
Гюнтер, как мне показалось, чересчур поспешно (и, разумеется, не подумав
узнать мнение своих "здоровых" подчиненных). Не иначе, он опасался, что
мое искусство способно превратить кого-нибудь из них в нормального
человека. Опасался он зря: возможно, некоторым из них хирургическая
операция и могла бы помочь, но риск смерти от болевого шока и
кровопотери был бы слишком велик, да и желания браться за столь сложную
работу без солидного вознаграждения у меня не было. Но как было убедить
невежественного наемника, что мой медицинский интерес не опасен для его
бизнеса?
— Я не возьму платы, — уточнил я. — И ничего не буду с ними делать,
просто осмотрю.
— Вы очень добры, сударь, но — не нужно, — повторил он уже с
нажимом.
— Ну, в таком случае мы, пожалуй, поедем дальше, — пожал плечами я.
— Как вам угодно. Доброго пути, — ответил он с явным облегчением.
— Ну и мерзость! — с чувством произнесла Эвьет, когда фургоны
циркачей остались позади. — Неужели люди платят деньги, чтобы смотреть
на такое? По-моему, если им и платить, то за то, чтобы они никому не
показывались.
— Людей влечет все отвратительное. Даже шуты и скоморохи,
родившиеся совершенно нормальными, стараются как можно сильнее
изуродовать себя нелепым костюмом и гримом, дабы собрать больше денег.
Человек, опять-таки, единственное существо, которое ведет себя столь
нелепо. Животные сторонятся своих уродливых собратьев, бывает, вообще их
убивают. Это перебор, конечно, и все же стремление сохранять свою породу
в чистоте куда логичней, чем поведение человека… Мы, кстати, еще не
всех видели. В шести фургонах явно едет больше народу, даже учитывая
реквизит. И кого-то среди них Гюнтер очень не хотел показывать врачу.
Пожалуй, я догадываюсь, почему. Вопреки его словам, не все они родились
уродами. Кого-то сделала таким болезнь, и эта болезнь опасна. Скорее
всего, речь идет о проказе на поздних стадиях. Такие больные очень редко
демонстрируют свою внешность на публике, и потому невежественные зеваки
не в состоянии отличить ее от безвредных форм уродства…
— Они возят с собой прокаженного? Но это же безумие! Они заразятся
сами!
— Проказа — очень хитрая болезнь. Она внушает людям едва ли не
больший ужас, чем чума и холера, но, на самом деле, она куда менее