передних копыт Верного его отделяло уже меньше двух ярдов. В следующий
миг конь взвился в воздух и с легкостью перемахнул через живую преграду.
Эвьет коротко вскрикнула, крепче вцепляясь в мой пояс — должно быть,
прежде ей не доводилось совершать такие полеты. Восклицание, впрочем,
явно было восторженным, а не испуганным.
Мы помчались дальше, не снижая темпа. Прилетевший сзади камень,
чудом не задев Эвьет и меня, ударился в седельную сумку. Я оглянулся
через плечо. Один из мальчишек грозил нам кулаком, другой, кажется,
сжимал в руке еще один камень. Впрочем, расстояние было уже слишком
большим для броска.
— Пристрелим! — тем не менее, крикнул я, адресуясь не столько
маленьким мерзавцам, сколько их вероятным сообщникам. Эвьет в
подтверждение моих слов повела из стороны в сторону арбалетом, который,
правда, не был заряжен. Троица сочла за благо поскорее скрыться в
высокой траве.
Еще пару раз я оглядывался назад, но преследовать нас никто не
пытался. Я совсем уже было успокоился, как вдруг Эвьет воскликнула:
— Ты видел, Дольф?
— Что? — я принялся озираться по сторонам.
— Много следов на дороге. И кровь. Только что проехали.
— Кровь? Свежая?
— Вроде засохшая… вот еще!
Теперь уже и я различил бурые пятнышки в пыли под копытами. Читать
следы из седла быстро скачущего коня не слишком-то удобно, но, когда
заранее знаешь, куда смотреть, задача упрощается. Рядом с пятнами видны
были отчетливые отпечатки подкованных копыт. Всадник ехал в том же
направлении, что и мы, и, должно быть, не раньше сегодняшнего утра.
— Его лошадь ранена, — уверенно заявила Эвелина. — Видишь, шаг
сбивается. Правая передняя нога… и, возможно, не только.
— Лошадь? Не он сам?
— Ты у нас лекарь, Дольф. Ты можешь отличить на вид лошадиную кровь
от человеческой?
— Увы, нет.
— А я тем более ничего не могу про него сказать, пока он на землю
не ступил… Вижу только, что лошади его все хуже. Вот, видишь — ее
вообще вправо повело!
— Или он сам решил с дороги свернуть, — теперь кровь была видна на
сухих стеблях травы справа, и ее было больше, чем на дороге, где,
наверное, ветер уже припорошил пылью мелкие брызги. — Гм, конь это или
всадник, а с таким кровотечением он долго не протянет. Уже не протянул,
точнее. Сколько, по-твоему, этим следам — часов пять?
— Может, и меньше. Давай поедем следом — может, его еще можно
спасти? Ведь это, наверное, один из наших.
На миг я задумался. Для меня, разумеется, йорлингисты были ничуть
не более "нашими", чем лангедаргцы, и смерть кого-то из них сама по себе
едва ли могла меня расстроить. Однако резон в предложении Эвелины был.