сами изволите видеть, уж больно накладно стало… Если дальше так
пойдет, придется самому за молот браться…" Я усмехнулся, представив
хозяина постоялого двора в роли кузнеца: он был далеко не молод и
довольно-таки тщедушен. "И где этот мастер на все руки?" — осведомился
я. "Да вот, сейчас поужинает и будет весь в вашем распоряжении", -
хозяин кивнул на детину. Выходит, то был вовсе не гость! Уж не
единственные ли мы постояльцы в этом славном заведении? Ситуация
нравилась мне все меньше. В отсутствие свидетелей зарезать ночью никому
не ведомых чужаков, дабы обобрать их до нитки — что может быть проще? То
есть знаю, что проще — отравить, но мы отказались от местной еды… Я с
подозрением посмотрел в мутно-голубые глаза хозяина и как бы невзначай
положил руку на рукоять меча. Тот никак не показал, что понял намек.
Детина явно не считал, что ради гостей надо все бросить и бежать
работать. Я заранее знал, что услышу, если начну выражать недововольство
этим обстоятельством — что ему и так задерживают жалование уже второй
месяц и все такое прочее — так что не стал зря сотрясать воздух, раз уж
мы все равно никуда уже в этот вечер не спешили. Наконец он прожевал
последний кусок свинины, удовлетворенно рыгнул и вытер толстые волосатые
пальцы о рубаху. Теперь он был готов к исполнению своих обязанностей. Мы
вышли во двор, и я поручил Верного его заботам, заплатив и за овес для
коня. Детина действительно быстро и сноровисто прибил на место врученную
мной подкову, так и не сказав за все время ни слова; я подумал, уж не
немой ли он. Однако свое дело он знал, и, убедившись в этом, мы
вернулись в дом, где я попросил хозяина проводить нас в нашу комнату.
По крутой скрипучей лестнице (стены здесь были каменными, но
ступени — деревянными) мы поднялись на второй этаж. Комната оказалась,
конечно, не шикарной, но вполне сносной. Две кровати, заправленные
чистым (точнее — недавно стиранным) бельем, два неказистых, но прочных
стула, небольшой стол, на нем — кувшин с водой, стоящий в пустом тазу, и
канделябр на три свечи (из которых, впрочем, присутствовала только одна,
да и та изрядно уже оплывшая)… в общем, жить можно, а уж переночевать
одну ночь тем более. Что мне не понравилось, так это крючок на двери.
Подсунув лезвие ножа в щель снизу, его ничего не стоило отпереть
снаружи. К счастью, дверь комнаты открывалась внутрь, а потому, как
только хозяин оставил нас и удалился, я первым делом передвинул
выбранную для себя кровать (оказавшуюся изрядно тяжелой) так, что она
уперлась изножьем в дверь. Эвьет наблюдала за моими манипуляциями без