удивления и лишь уточнила:
— Думаешь, они тут могут оказаться не лучше той старухи?
— Кто их знает… всегда лучше переоценить, чем недооценить
опасность.
— Не всегда, — уверенно возразила девочка. — Лишь тогда, когда это
не мешает идти к твоей цели.
— Ну, пожалуй. Вот и мой учитель говорил, что многие вещи удались
лишь потому, что сделавшие их просто не знали, что это невозможно. Так,
теперь вторая линия обороны.
Я порылся в котомке и извлек круглую коробочку. Откинув одеяло и
простыню на своей кровати, я обнажил покрытый подозрительными пятнами
матрас и посыпал его порошком из коробочки. Затем проделал то же самое с
кроватью Эвьет.
— Что это? — спросила она.
— Репеллент. Средство против клопов.
— Полагаешь, здесь есть клопы?
— Где есть люди, там есть и клопы.
— Наверное, ты мог бы неплохо заработать, продавая этот порошок.
— У самого уже не так много осталось, а растение, которое входит в
его состав, не встречается в этих краях.
— Кстати, о деньгах. За мою одежду и обувь ты заплатил семь золотых
крон, а сколько за комнату? Я верну тебе все при первой возможности, но
мне нужно знать, сколько я должна.
— Брось, — я убрал коробочку и вновь полез в котомку.
— Я не нищенка! — оскорбилась Эвелина. — Я баронесса
Хогерт-Кайдерштайн, и мне не нужны подаяния!
— Причем тут подаяние? Это взаимовыгодное сотрудничество, — я
выложил на стол завернутые в холстину остатки утреннего трофея. — Ты же
не взяла с меня денег за зайца и тетерева.
— Они все равно столько не стоят.
— Так мы же расстанемся не завтра. А в нынешние времена сумасшедших
цен и сомнительных хозяев мне очень пригодится спутник, умеющий добывать
пропитание охотой.
— Ладно, договорились, — согласилась Эвьет.
После всех событий этого дня аппетит у нас был отменный, и от
тетерева быстро остались одни косточки. Меж тем солнце уже зашло, и в
комнате быстро темнело; в южных графствах летние сумерки коротки.
Эвелина широко зевнула, да и я не видел необходимости засиживаться.
— Давай спать, что ли, — предложил я и отвернулся, чтобы не мешать
ей раздеться.
— Твою рубашку тебе отдать? — услышал я из-за спины.
— Оставь себе в качестве пижамы.
Я слышал, как она завозилась на кровати, устраиваясь поудобнее.
— Можешь поворачиваться.
Я обернулся. Девочка свернулась калачиком под одеялом — должно
быть, это была ее любимая поза — и…
— Эй, Эвьет! Ты что, так и собираешься спать в постели с арбалетом?
— Конечно, — она открыла глаза и посмотрела на меня, словно я задал
самый идиотский вопрос на свете. — А что?
— Нет, ничего… — арбалет был не заряжен, и опасности случайного
выстрела не было. — Спи, как тебе удобно. Только… ты его не повредишь,