Де Агильяр перевел. Касик выслушал его, потом покачал головой. Агильяр снова заговорил, но касик смотрел на него как на пустое место.
— Дон Эрнан! — склонился Ромка к уху капитан-генерала. — Это бесполезно. Он просто не в силах представить себе, как отблагодарить своего бога иным способом. Это просто не укладывается у него в голове. А настаивая, мы только испортим к себе отношение.
— Да, дон Рамон, ты прав, — задумчиво ответил Кортес и велел де Агильяру замолчать.
«Да, Мирослав мог бы мной гордиться», — подумал Ромка и тут же оборвал себя. Почему он подумал про Мирослава, а не про отца? Но покопаться в себе ему не дали.
— Только, боюсь, мы уже испортили дело. Посмотри на него, — проговорил Кортес, продолжая улыбаться снова помрачневшему касику одними губами. — Надо как-то его задобрить.
К правителю Семпоалы подбежал запыхавшийся индеец и что-то зашептал на ухо, косясь на пришельцев. Касик покраснел, потом побелел, потом пошел пятнами. Он невнятно буркнул извинения, вскочил из-за стола столь быстро, сколь позволяла его комплекция, и двинулся к выходу, раскачиваясь на бочкообразных ногах.
— Что случилось? — спросил Кортес.
— Только что правителю донесли, что в город прибыли пять мешикских чиновников для сбора налогов. Сейчас слуги проводили их во дворец, где они едят и пьют и вызывают его к себе, — ответил один из советников.
— Что значит вызывают? Он великий вождь бесстрашного и гордого народа тотонаков, а кто такие они?
Спина удаляющегося повелителя тотонаков выпрямилась, насколько это было возможно под складками жира, но тут же снова согнулась.
— За ними стоят огромные армии. Мы не сможем им противостоять, — грустно сказал он, обернувшись всем телом.
— Не могли, пока нас здесь не было. Теперь мы пойдем и посмотрим на этих гусей. Это не переводите! Сеньор Вилья, сеньор Альварадо, приглашаю вас прогуляться до королевского текпана[25]. И возьмите с собой по десятку стрелков и мечников. На всякий случай.
Они поднялись, прошли через площадь и завернули в ворота королевского дворца. За высокой стеной располагался небольшой двор, от которого вверх поднималась мраморная лестница.
Откуда-то сбоку выскочили человек двенадцать обнаженных мускулистых индейцев, тащивших на плечах носилки с сиденьем, похожим на половинку яйца. Выложенное изнутри подушками, оно было подвешено на паутине веревок меж хитро изогнутыми ручками, чтобы удобней было тащить по лестнице. Кряхтя и утирая пот, обильно выступающий на безволосом лице, правитель забрался в середину и заполнил все, позволив отдельным складкам жира вывалиться наружу. Носильщики с натугой приподняли экипаж и понесли вверх. Остальные двинулись следом.