— Ты куда на ночь глядя? — окликнул его Ромка. — Поспал бы, а то с рассветом выходим.
— Пройдусь. Что-то в пузе тяжко. Объелся, видать.
— Да ты и не ел почти ничего.
— Хватило, — коротко ответил воин и выскользнул за дверь.
Ромка повернулся на бок, поворочался, поудобнее укладывая сытый живот, и почти сразу уснул.
Огромный мускулистый детина сидел на пеньке, смазывая длинную рану на предплечье пахучим снадобьем.
— Ай спасибо тебе, Тимофей батькович. Не освободил бы ты меня, так порешили бы проклятые язычники.
— Да ладно, — отмахнулся высокий мужчина в наглухо запахнутом плаще, сливающемся по цвету с узловатым стволом, возле которого тот сидел. — Если бы я тебя не срезал, они бы и меня убили. — И улыбнулся, вспоминая, как повисли на громиле голозадые воины и как разлетались они потом гончими, сунувшимися сдуру под медвежьи лапы. — Но в следующий раз ты под ноги-то смотри.
— Да чтоб мне провалиться. — Детина неловко перекрестился раненой рукой.
К Талашкале они выступили утром, в полной боевой готовности. Впереди, как заведено, шли конники во главе с капитан-генералом. Рядом, у самых стремян, пристроилась небольшая процессия из двадцати знатных индейцев и родственников верховного вождя. Кортес попросил их у Олинтетля, касика Цаоктлана, в качестве почетного эскорта, но все понимали, что они находятся на положении заложников и первыми падут под испанскими мечами, если цаоктланцы вдруг решат предательски напасть с тыла. Носители мечей под командованием Ромки шли следом. За ними следовали стрелки де Ордаса, артиллерия, обоз и разношерстное туземное воинство. Боеспособность местных жителей была невелика. Один испанский солдат в чистом поле вполне мог справиться с десятком их, а в строю не убоялся бы и сотни.
До Талашкалы было три дня пути. К рассвету колонна, растянувшаяся чуть не на целую лигу, подошла к границе, вдоль которой тянулась каменная стена высотой почти в два человеческих роста. По ее верху через равные промежутки были расставлены крытые соломой башенки с узкими бойницами, частью каменные, частью деревянные. Стену прорезали несколько узких проходов, напоминавших отверстия мышеловок.
Пока конкистадоры разворачивались в боевые порядки, зажигали фитили, подтаскивали к фальконетам картузы с порохом, несколько всадников доскакали до стены и вернулись с удивленными лицами. По их словам, за стеной не было армии, а на ней — дозорных. Это казалось невероятным.
Засада?! Или эти туземцы настолько сильны и уверены в себе, что могут позволить любому беспрепятственно войти в их земли?