Мирослав еще вчера выскоблил щеки осколком стекла, оставив на лице два уса на запорожский манер да козлиную бороденку клинышком. Надолго такой маскировки, конечно, не хватит, но для горячки боя сойдет. Надо только где-нибудь шлем с полями раздобыть, чтоб харю скрывал.
«Что за черт?!» — удивился он, завидев над дальними пристройками верхи башен, выкатывающихся из ворот.
Томас Говард, третий герцог Норфолка, огромными скачками несся по стене, хотя понимал, что не успеет добежать до ворот, прежде чем их пройдет последняя башня. «Плохо быть третьим герцогом, — думал он. — Второй хотя бы теоретически может получить наследство, замок и тихую семейную жизнь. А третьему приходится зарабатывать на хлеб исключительно своей головой и руками, как последнему простолюдину». Этими мыслями он пытался заглушить неприятный холодок от осознания того, что впервые за многие годы встретил противника, открытому бою с которым предпочел срамное бегство, едва прикрытое драным покрывалом долга.
Они прошли несколько улиц. Ромка во главе своих меченосцев чувствовал себя относительно спокойно. Артиллеристы сметали с ближайших построек всех, кто там появлялся. Стрелки по одному, как мишени на стрельбище, снимали редких индейцев, пытающихся что-нибудь кинуть или пустить стрелу. Надо было следить, чтоб не упал на голову кусок окаменевшей глины из развороченной стены, не поехала нога на скользких от крови мостовых. Трупы валялись повсюду, без голов, без рук, без ног, затоптанные конями или убегающими людьми. Но смерти в этот день в этом городе было столько, что к ней привыкли и не обращали внимания.
Тяжелее всех приходилось кавалерии. Город был пересечен каналами. Острова соединялись мостами, достаточно широкими, чтоб по ним могла пройти башня, но недостаточными для разворота кавалерии в нормальный боевой порядок. Узкие переулки были завалены камнями, бревнами и мебелью. Иногда мешики поджигали завалы, в землю вбивали палисады из заточенных бревен, за которыми прятались отряды пращников или лучников. Широкие улицы, запруженные туземными войсками, щетинились лесами копий. Врубаться в них не было никакого смысла, а пройти как нож сквозь масло не получалось. Но вскоре испанцы приспособились. Заходя по свободным переулкам маленькими группами с нескольких сторон, они выгоняли небольшие отряды туземцев под выстрелы аркебузиров и арбалетчиков.
Впереди показался большой просвет. Это рыночная площадь, а за ней главный храм Уицилопочтли. По плану мобилизации, разработанному Ромкиным отцом, там должны были собраться не менее четырех тысяч бойцов, не считая военачальников, с большими копьями, камнями и дротиками. Вся эта толпа в любой момент могла хлынуть на площадь.