Земля ягуара (Кириллов) - страница 7

Он не помнил, как добежал до ворот. Окружающий мир вернулся к нему, только когда остались позади светлые деревянные столбы. Он услышал пение птиц, скрип телег, далекий гул ярмарки. Сердце тяжело опустилось на свое место откуда-то из горла. Кто вообще придумал эту ерунду про сердце, уходящее в пятки? Сердце всегда взлетает вверх, забивая горло и норовя выскочить изо рта.

Мальчик огляделся. Усатый стражник так же дремал в покосившейся караулке. Через ворота то и дело проходили ярко одетые мужчины с поясами, подвязанными над округлыми животами, и серые, невзрачные простолюдины, сгибающиеся под тяжестью мешков, кулей и ящиков. Щебетали о чем-то тоненькие барышни и дебелые матроны. Скрипели несмазанными осями открытые колесные экипажи с надставленными бортами. Летели над рынком крики зазывал. Густые запахи пеньки и дегтя мешались с тонкими ароматами азиатских пряностей. Звенели крики чумазых ребятишек.

Он только что чуть не убил человека, а ничего вокруг не изменилось. Никто не смотрел на него искоса, никто не тыкал пальцем и не кричал «ассасино», не призывал обмазать смолой и вывалять в перьях или накинуть на шею гарроту. Похоже, здесь человеческая жизнь ничего не стоила и важна была, дай бог, родственникам и близким друзьям. Что ж, теперь это и его законы. По крайне мере, до тех пор, пока он не найдет маму. Мальчик одернул накидку, отбросил с белого лба черные волосы и, стараясь сдержать дрожь в руках, двинулся на запах еды.

Обжорные ряды встречали покупателей парящими кусками мяса, тушами свиней и коров, деревянными бочками и корытами, в которых плескалась живая рыба, бадьями со странными омарами, маленькими, но клешнястыми, как крабы, безголовыми курами и битой дичью. Продавцы, как один здоровые, кровь с молоком, с закатанными выше локтей рукавами, громко расхваливали свой товар. Они руками вылавливали рыбу из кадушек, сноровисто, с хеканьем, вырубали топориками понравившиеся покупателям куски и совали их прямо под нос, вздымая тучи перьев, размахивали тушками рябчиков и перепелов. Над всем этим мясным великолепием уныло роились осенние мухи. Мясные ряды мальчика не интересовали. Даже если удастся стянуть с лотка кусок мяса, сырым его не сжевать.

Дальше румяные пухлые женщины, до бровей закутанные в теплые платки, продавали молоко, странный рассыпчатый сыр, который они называли «творог», и сметану — прокисшее молоко, непонятным образом доведенное до густоты андалузского гаспачо. За товаром они следили внимательно, но смотрели на черноволосого обтрепанного мальчугана с жалостливым интересом. Наверное, если бы он попросил или хотя бы просто остановился и взглянул на еду голодными глазами, какая-нибудь сердобольная торговка дала бы ему немного. Но попрошайничать потомку испанского дворянина даже в голову не приходило.