Делать нечего — пришлось идти. Сида как услышала, обрадовалась, засобиралась: пояс поправила да тростинку изо рта сплюнула. Воительница! Такая и пришла: подол до бедер мокрый, на боку нож, в руках острога да три рыбы — потому как она рыбачила как раз, а что ей рыбалка — вода сама рыбин подтаскивает, всех дел — заколоть, чтоб не бились. Рыбы же были — сомы вековые, каждый длиной в Неметонин рост. Но она их за хвосты, да через плечо — и потащила. Так и явилась. «Вот, говорит, мой подарочек!»
Стали ее спрашивать-расспрашивать: чего в семью принести может. Выяснилось — все у чудушка камышового для жизни семейной припасено по обычаю. И котел есть большой, и жаровня для круглого очага, и вся посуда. Причем бронзовое все, или медное, или хоть глиняное. А у соседки, пусть с приданым тоже порядок, да тарелки деревянные, а вилки двузубой для трапезы героев и вовсе нет! Вышло, что нечисть речная побогаче будет.
Стала невеста соседская считать скатерти с простынями, да платья с рубашками. А невеста камышовая — нож показала из доброго железа, да острогу. Да повинилась, что булаву, пращу и копье с собой не взяла. Опять вышло по ее: скатертями, случись что, сыт не будешь. Рыбалка же, охота и война хотя и неверный, но хлеб.
Неметона уж поняла, что двух невест заставили за жениха биться. Противно ей стало. «Почему», — спрашивает, — «самого жениха не спросили?» «Спросили», — отвечают родители, — «Еще как! И учли. Так что хочешь замуж по родительскому благословению — старайся, не хочешь — топай в осоку, никто не держит. А сроку спору вашему — от Белтейна до Самайна».
И стали невесты спорить. А родители и рады — всю работу на девиц перевалили. Но если соседская могла скот пасти да лошадей обиходить, то камышовая встала за борону. И так поле подняла, что все диву давались. Соседская взялась шить да вышивать — камышовая принялась лепить горшки. И вышло лучше городских! Соседская жать — камышовая косить! Соседская стирать — камышовая притирать жернова. Соседская прясть — камышовая ткать. И все, что ни делает соседская — хорошо, а все, что камышовая — лучше не бывает. Даже матушка соседской повздыхай, да скажи: мол, будь камышовая парнем — цены б не было. Зато и приметила кой-чего. И дочери нашептала.
И вот на Самайн, как уже принялись за обильную трапезу, и полуневест к делу приставили — соседскую перемены носить, камышовую — пиво разливать, соседская невеста и скажи: мол, работа дело доброе, но не будет хорошей женой та, что веселья не знает. Что не поет — ни за трудом, ни в праздник! И песенку запела. И все взялись подпевать, и парень, что ее любил, тоже. «Ну, я повеселить людей тоже могу», — отвечала Неметона, и стала истории рассказывать, да такие, что все со смеху покатывались, а парень, которого она любила, сполз под стол.