Из мрака леса доносилось щебетание множества птиц.
— Они поют, — с изумлением произнесла Роза.
Горан обернулся к ней и согласно кивнул.
— Все дело в свете. Птицы перепутали и решили, что это рассвет. И потому запели, — объяснил Борис.
— Вам кажется, что в этом нет никакого смысла? — снова продолжил Горан, теперь уже глядя прямо на них. — Тем не менее он есть… Пять закопанных рук. Части тел, лишенные самих тел. Если на то пошло, во всем этом нет никакой жестокости. Без тел нет лиц, без лиц — нет индивидуумов, личностей. Нам следует задаться вопросом: «А где же девочки?» Потому как здесь, в этих могилах, их нет. Мы не можем посмотреть им в глаза. Не можем почувствовать, что они такие же, как мы… Потому что, на самом деле, во всем этом нет ничего человеческого. Это — только части… Никакого сострадания. Он не позволил его почувствовать. Он оставил нам только страх. Невозможно испытать жалость к этим маленьким жертвам. Он всего лишь хочет, чтобы мы знали, что они мертвы… Тысячи птиц во мраке вынуждены щебетать вокруг неестественного по своей природе света. Нам не удается увидеть их, в то время как они наблюдают за нами — тысячи птиц. Что это такое? Все очень просто. Вот он — результат обмана. Обратите внимание на фокусников: зло, принимая форму самых обыденных вещей, иногда вводит нас в заблуждение.
Мертвая тишина. Криминолог очередной раз отыскал маленькое и емкое, полное особого смысла символическое значение. То, что другим зачастую просто не под силу увидеть либо — как в этом случае — почувствовать. Детали, очертания, оттенки. Мрак, окружающий вещи, темная аура, в которой притаилось зло. У каждого убийцы есть свой замысел, точная форма, обеспечивающая ему удовлетворение и гордость. Самая сложная задача — понять, каково же его видение. Именно поэтому Горан был здесь. Именно за этим его и позвали: он нужен был для того, чтобы, опираясь на вселяющие уверенность сведения его науки, найти это необъяснимое зло.
В этот момент к ним приблизился техник в белом одеянии и с выражением недоумения на лице обратился напрямую к старшему инспектору:
— Господин Роке, тут еще одна проблема… теперь рук уже шесть.
Учитель музыки разговаривал.
Однако вовсе не это было самым удивительным. Подобное случалось неоднократно. Многие одинокие люди, сидя за стенами собственного дома, высказывают вслух свои мысли. Миле тоже случалось разговаривать с самой собой, когда она оставалась одна.
Нет, самое поразительное заключалось в другом. И именно это стоило целой недели засад, устроенных ею на холоде в собственной машине, неотлучно находившейся перед домом коричневого цвета. При помощи маленького бинокля девушка следила за тучным и белесым мужчиной лет сорока, преспокойно передвигавшимся в своей маленькой, размеренной вселенной и постоянно повторявшим одни и те же жесты, словно это были нити паутины, о которых, однако, знал только он один.