? Или травить
твои запасы крови?
— А ты подумай. Они меня поставили в уязвимое положение, в котором ты настояла, чтобы я взял твою кровь для поддержки собственной жизни. Почти любой вампир выпил бы тебя досуха.
— Да, но ты мне ничего плохого не сделал…
Вайль прервал меня, раздраженно мотнув головой:
— Ты все еще думаешь как человек. А ты посмотри на это с точки зрения вампира…
Он замолчал, пристально глядя вдаль, и когда мы снова встретились взглядами, я знала, что он пришел к тому же выводу.
— Сенатор — вампир! — сказали мы в унисон.
— Все сходится, — заговорил он в ажиотаже, пока я пыталась взять себя в руки, чтобы не въехать в ближайший столб. — Вампир знал бы, что при растущем голоде я брошусь к ближайшему доступному источнику питания.
— Я для тебя вроде шоколадного батончика?
— Жасмин!
— Шучу. Я знаю, что это не так. Говори дальше.
— Почти любой вампир, тем более из тех, кому противна сама идея ассимиляции, выпил бы тебя до дна, не задумываясь. И этот вот, я считаю, не исключение.
— Значит, ты думаешь, что предложение союза от Лилианы связано с покушениями на мою жизнь?
Вайль пожал плечами:
— Трудно сказать, тем более сейчас, когда у нее появились свои причины желать тебе смерти. — Он посмотрел на меня с грустью: — Прости, что так вышло. Она марает все, к чему прикасается. Я совершенно не планировал, чтобы она знала о тебе.
Или я о ней?
Я пожала плечами. Не мое дело. Тем более что я тоже скрываю от него важные вещи.
— То есть мы действительно утверждаем, что один из сенаторов надзорного комитета — вампир, организовавший на меня охоту? Ведь если подумать, к этому все сводится? Марту я видела перед отлетом, она была вполне человеком.
— Думаю, и осталась, — кивнул Вайль. — Но это не выводит ее из-под подозрения, она может быть сообщником сенатора или его слепым орудием.
— А сенатор? Слушай, мы вообще трезвые?
— Помнишь, я тебе вначале еще говорил, что в задании есть какая-то странность?
— Помню.
— Мы должны были перед отъездом выступать на заседании комитета. Полугодовой отчет, они сказали. Как Пит их ни уверял, что мы с ним оба тобой довольны, они хотели тебя утопить в вопросах. Что-то насчет «удостовериться, что решение было правильным».
Призрак моего прошлого поднял израненную голову и злодейски захохотал. Мысль, что он никогда меня не оставит, вызвала приступ отчаяния. Мне захотелось заползти в ближайшую койку, накрыться с головой, стать бугорком под одеялом. От бугорка никому ничего ведь не нужно — тихая будет жизнь. Если перца чили сперва не нажраться, а я его как раз люблю… ладно, проехали.