— Что такое? — спросил Вайль, пока мы ждали просвета в потоке машин.
— Трудно описать. — Я сжала его руку, пытаясь не волноваться, отделить новые оттенки неона и орущую уличную музыку от рвущейся с цепи паники, требующей от меня куда-то бежать, выскакивая из собственной шкуры. — Вот эта песня, — сказала я наконец, — из «Ленерд Скинерд». Помнишь слова? «О-о, этот запах…»
— Да, — негромко ответил Вайль, сканируя глазами улицу, отмечая каждого прохожего, каждый дорожный знак, каждую парковую скамейку.
— Вот это оно и есть. Я чую этот запах, медленное погружение в немочь и беспомощность. И над всем этим — запах вампиров. Какая-то мерзость происходит там за «Нежить-клубом».
И я боюсь смотреть.
Но когда переключился светофор, мы двинулись. На полпути в переулке, гноящемся за всеми этими праздничными огнями и декорациями загрязненной раной, меня схватил кашель, и чем ближе мы подходили, тем сильнее от кашель переходил в удушье. Когда мы дошли до первой помойки, ощущение у меня было такое, будто меня заперли на жаре в автомобиле в обществе разлагающегося трупа. Возле трех побитых серебристых мусорных ящиков меня вывернуло, и дай бог, чтобы «Умберто» прогорел раньше, чем мне выпадет шанс съесть целую тарелку тамошних спагетти.
Я крепко зажмурилась — скорее рефлекторно от рвоты, чем от необходимости видеть в темноте, — а когда снова открыла глаза, переулок светился уже не просто зеленым, но приглушенно-желтым и кроваво-красным. Господи, да что это со мной?
Я разогнулась. Вайль меня поддержал, пока я оглядывалась. Рядом с переполненными ящиками собрались робкие кучки мусора — как первокурсницы на танцах. Выбоины с вонючей водой выделяли на асфальте тропу, по которой можно было бы пройти, только набравшись до бровей. Под ржавой пожарной лестницей привалилась к стене пара треногих стульев. А посреди всего этого стоял вампир, который, судя по внешности, жизнь свою провел, круша неандертальцев и побеждая в рукопашной мамонтов. Лицо его было почти не видно за длинными темными волосами и густой бородой. Широченные плечи загораживали девяносто процентов переулка. Но мужчина, лежащий у его ног, вполне был виден.
К упавшему наклонилась вампирша, схватившись за края разорванной рубашки, и подтаскивала его к оскаленным клыкам. Я вздохнула разочарованно, увидев, что волосы у нее короткие, курчавые и свои. Не Лилиана.
Миг растянулся в иную плоскость, где время застыло и можно было рассчитать следующий ход. Мое внимание сосредоточилось на упавшем — медленно моргающие мутные глаза и пропитанный кровью ворот свидетельствовали о нападении, которое он только что пережил.