— Я подожду снаружи. Плебс, не сомневаюсь, рвет мой экипаж на части.
Когда дверь за ним закрылась, заговорил Фретгус:
— Сэр. — Он стоял в изножье кровати. — Еще одно письмо от мистера Ридленда.
Фин уже готов был встать с постели. Но теперь, фыркнув, снова сел.
— Я бы н-не стал сообщать вам, но его человек настаивает, говорит, что письмо срочное.
Ридленд жил неподалеку. Вниз по улице, напротив Гайд-парка, самое большее минут десять пешком. В те разы, когда Фин входил в комнату и заставал его там, Ридленд сразу уходил. В прошлом месяце этот человек ушел с чая, который давали в честь премьер-министра. Он был настоящим ублюдком, но Фин знал его слабости.
Если Ридленд настаивает, значит, на то есть причина.
— Н-надеюсь, я правильно поступил. — Его нос покраснел. — Мне сжечь письмо?
Возможно, до Ридленда дошли слухи о его встречах с секретарями колониального и индийского офисов. Может, он пишет в защиту своего дела. Вот было бы забавно. Такая возможность терзала бы его, подумал Фин. "Я могу вставить это письмо в рамку и по ночам произносить перед ним тост".
Он протянул руку. Записка была тщательно запечатана. Дорогая бумага. Теперь Ридленд пользуется дорогой бумагой, мягкой, как щека младенца, не теми клочками, которые имел обыкновение посылать ему на фронт. Указания, нацарапанные на коричневой оберточной бумаге, вроде той, в которой носят домой рыбу с рынка. Вот чего стоит твоя жизнь в итоге: такое скрытое значение имели эти записки.
У него не было выбора, приходилось их читать. Вначале военная присяга вынуждала его подчиняться. Постепенно, на примере своих неудачливых ровесников, он узнал, в чем более важная, хоть и не официальная причина такого послушания: Ридленд наказывал перебежчиков без раздумий. Если бы Фин предпочел исчезнуть, цену заплатили бы другие: случайные знакомые, старые товарищи, возможно, даже пожилой человек, который считал себя другом Ридленда и наставником Фина.
Фину пришло на ум, что все проблемы может решить одна пуля. Но грандиозная сеть, сплетенная Ридлендом, поддерживала множество жизней, одни менее, другие более виновные. Умри этот ублюдок, пострадают многие.
Десяток лет потом Фин не находил выхода. Записки Ридленда нужно открывать. Их нужно учитывать.
Впрочем, теперь уже нет. Титул уничтожил все преимущества Ридленда. Простого солдата-пехотинца можно игнорировать, но всякий раз, как граф шепчет в уши правительства слова озабоченности, в сети Ридленда рвется еще одна нить, А Фин с некоторого времени нашептал уже довольно много.
Да, подумал он и почувствовал, как его губы растянулись в улыбке. Если Ридленд пишет, значит, у него есть серьезная причина.