— Проверим список отдыхающих, мне версия случайно нашедшего что-то не очень нравится.
— Почему ты так думаешь? — Гунта последовала за ним без возражений.
— Видишь ли, если рукопись Кундзиньша действительно настолько важна, то можно допустить, что человек приехал сюда специально, чтобы похитить ее, — устроился в этом доме, следил за Виктором Яновичем и наконец улучил удобный момент.
— Но мы ведь не знаем даже, вломился ли похититель в комнату или орудовал в баре.
— В том-то и беда. Поэтому необходимо искать мотивы, а они зачастую скрываются в биографиях людей. Человек, которому диссертация Кундзиньша нужна настолько, что он готов ради нее нарушить закон, сам пачкать руки не станет. Значит, возникает вариант с посредником. Конечно, можно было подкупить какую-нибудь уборщицу или местного жителя, но мне кажется, что на этот раз игра ведется шире.
Старший администратор, получившая этот титул и связанную с ним прибавку к зарплате в связи с предстоящим осенью уходом на пенсию, казалось, была очень обрадована неожиданным посещением. Ну и денек выдался! Сперва захватывающее собрание, на котором она услыхала много интересного, теперь еще разговор с двумя инспекторами милиции… Будет что рассказать директору, когда тот вернется из отпуска, не придется высасывать информацию из пальца или повторять поселковые сплетни… Однако о своих административных функциях она так и не смогла сказать что-либо конкретное.
— Меня здесь все называют «буфером». Главная моя задача — облегчать жизнь директору. Быть крепостной стеной и отражать нападения. Директор принимает посетителей раз в неделю, я — в любое время. Через мои руки проходят все заявления и жалобы. Одна лишь я знаю, какое значение имеет то, что дата под директорской подписью написана римскими, а не арабскими цифрами. Но этого я даже вам не скажу, это профессиональная тайна.
— Значит, без его резолюции вы даже чихнуть не можете, — более подходящего оборота речи Войткус не смог найти.
— Ну, не совсем так. Я ношу паспорта на прописку, отвожу приехавшим те комнаты, которые указаны в путевках, определяю плату за ночлег и питание…
— Но все утверждает только товарищ Игаунис?
— Безусловно. Более высокого начальства у нас в республике нет. А в Москву он обращается лишь в исключительных случаях.
О том же свидетельствовала и папка, в которой хранились поступившие в этом году заявления. На каждом была резолюция с неразборчивой подписью Игауниса. Заявления были то напечатаны на машинке, то нацарапаны шариковой ручкой, порой на учрежденческом бланке с печатью, гарантировавшей перевод денег, иногда просто на листке почтовой бумаги. Последние в особенности интересовали Войткуса, поскольку давали представление о круге друзей и знакомых директора.