«Вот и все?» — пронеслось в голове Чижикова.
Как сквозь пленку он увидел перекошенное лицо Алексея Борна, что летел прямо на Костю, изогнувшись в немыслимом прыжке.
Губы Борна шевельнулись — миг, и он исчез.
Вот и все!
Будто камень упал в бездонный темный пруд, откуда нет возврата.
Вот и все…
Ослепительная белизна обступила Чижикова со всех сторон и мягко приняла его в свои объятия.
ЭПИЗОД 3
Жизнь после смерти
Где-то, когда-то
Сначала Чижиков осознал, что, кажется, не умер или умер не до конца. Или не весь. Не целиком.
Ясно было, что на какое-то время сознание его покинуло. Но на какое и где он теперь…
Котя ощущал свои ноги, чувствовал руки. Более того — правая рука аж ныла от тяжести кошачьей клетки-переноски.
Зато ничего не было слышно. Совсем. Абсолютно. Пропали все до одного звуки: стояла пронзительная ватная тишина.
И еще Котя ничего не видел. Одна слепящая белизна вокруг — или это уже ангельское сияние?
Чижиков попробовал повернуть голову налево — и, как ни странно, это ему без труда удалось. С той же легкостью голова поворачивалась и направо. Котя приподнял переноску и слегка тряхнул ее. В ответ клетку ощутимо заколбасило.
Шпунтик!
— Кот-кот-кот… — попробовал позвать Чижиков, но ничего не услышал. Губы исправно шевелились, как им и положено, но звуки пропадали, не родившись.
— Ко-о-от!!! — заорал, надсаживаясь, Котя, но опять безуспешно.
Спокойствие, только спокойствие!
Котя от души проморгался, но лучше видеть не стал.
— Наверное, это ангел, — вслух подумал Чижиков. — Ангел держит меня за руку. А я держу Шпунтика. За ручку клетки. И таким вот макаром мы все вместе возносимся в райские чертоги, чему и аминь!
Но вдруг это не ангел?!
Котя даже вспотел от подобного предположения и с трудом удержался от того, чтобы не замолотить руками и ногами, а также и Шпунтиком по проклятому сияющему кокону. От отчаяния Котя заорал, и Шпунтик ответил ему молодецкими ударами в стены клетки, но все оказалось бесполезным. Звуков по-прежнему не было, вокруг все так же стояло белое сияние, и Коте почудилось, будто скоро истает-прекратится и он сам: кокон его переварит и сделает своей частью. Чижикова затрясло от ужаса и отвращения, мысли исчезли, остался один только липкий, отвратительный ужас, сотнями демонов рвавший его изнутри. Совершенно не владея собой, Котя готов был на что угодно — лишь бы вырваться, лишь бы услышать хоть какой-нибудь звук, даже самый отвратительный, лишь бы…
Пальцы, вцепившиеся в него, внезапно разжались, и чья то ладонь ласково погладила его руку. А потом еще и еще. И — о чудо! — одновременно с этим Чижиков услышал звук. Тихое-тихое жужжание, словно муха, застрявшая между оконных рам, бьется в поисках выхода к голубому небу. Жужжание нарастало, и с окружающей белоснежной пеленой тоже начали происходить видимые изменения: кокон истончался, таял, рассеивался клочьями сахарной ваты… И вот уже потрясенный Котя разглядывает могучий куст, поначалу схематичный и неясный, зато теперь — как живой! Вскоре куст стоял перед Чижиковым наяву, а чуть поодаль плавно шел под уклон поросший сочной травой берег, уходя в темные воды.