Лю Бан исчез, а место смотрителя в дверном проеме занял уже знакомый путникам мальчик-слуга. В руках он держал плетеную корзину и продолговатый тяжелый сверток.
В свертке обнаружились два прямых меча в изукрашенных бронзовыми чеканными бляшками ножнах. Сумкин даже языком прищелкнул, явно прикидывая, как бы упереть эдакую редкость с собой — в качестве сувенира. Чижиков же принял меч со смешанными чувствами: с одной стороны, он полтора года своей жизни посвятил фехтованию на бамбуковых палках, и ему это даже нравилось; с другой — что такое меч, когда уже придуман автомат Калашникова?
— Сюда, — сказал мальчишка и, перехватив корзину поудобнее, первым шагнул в темноту.
— Благовещий зверь! — позвал Котя.
Шпунтик покорно затрусил следом.
Свидание с кошачьим раем, похоже, откладывалось.
Они вышли во мрак переулка, и Сумкин чуть слышно чертыхнулся, ступив ногою в невидимое дерьмо. Остро запахло. Вокруг стояла полная тишина, лишь сзади, от центра города, неслись неразборчивые выкрики команд.
— Положите руку мне на плечо, — попросил мальчик Чижикова.
Так, подобно слепым держась друг за друга, они и шли — медленно, практически бесшумно, петляли по улочкам, и вскоре оказались у городской стены, неподалеку от ворот. На привратных башнях горели факелы — там несли службу стражники. Впрочем, вероятно, не столько несли, сколько спали: никого видно не было. Сунь Девятый сделал пару шагов в сторону и пропал.
«И как он только что-то видит в такой темноте!» — в очередной раз поразился Чижиков, а мальчишка уже снова стоял рядом, безмолвно, жестами показывая: туда, туда проходите!
В стене оказалась низкая дверь, ведущая в узкий проход, и, протиснувшись в него, Чижиков, Сумкин, Ника и Шпунтик оказались в зарослях местного лопуха уже по ту сторону стены.
Над путниками нависло бездонное черное небо, полное громадных, ясно сияющих звезд.
Впереди лежала ночь.
И полная неизвестность.
Поднебесная, уезд Пэйсянъ, III век до н. э.
До упомянутого Лю Баном заброшенного храма путники добрались без приключений. Дорога, которую по одному ему известным признакам выбирал их маленький проводник, действительно шла вверх, но как-то не очень убедительно — плавно, неспешно. Чижиков никогда не назвал бы ее горной: горы в его сознании ассоциировались с крутым подъемом, отвесными скальными стенами, обрывами, огромными валунами, готовыми сорваться в пропасть. Возможно, они и прошли мимо пары таких пропастей, да только в темноте все равно ничего не увидели.
Наконец вышли на ровное место — на вершину самого высокого в здешних местах холма, по неясной причине щедро названного горою, и мальчишка уверенно двинулся вниз. Спустившись шагов на пятьдесят, Сунь Девятый присел и вскоре застучал камнем о камень, пока не брызнули ослепительные искры, после чего зажег небольшой факел. Факел давал немного света, но его вполне хватало, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись о корень или камень и загремев после этого вниз по склону. Котя оценил стратегию мальчишки: теперь, когда от города путников отделяло значительное расстояние и к тому же они пребывали с другой стороны холма, свет было решительно невозможно заметить.