Фролов, несмотря на пробитую пулей грудь, добрался вплавь до противоположного берега. Выбравшись одним из первых на илистую глину, коченеющий от ледяной воды и потери крови, он занял оборону и тут же открыл огонь из своего ППШ по пулеметным гнездам противника. Костя сумел замкнуть на себя работу двух пулеметчиков. Его жизнь вместе с кровью по капле уходила в холодный мокрый песок, а он бил по фашистам, пока были силы нажимать на курок, пока давая товарищам, гребущим из последних жил кто веслами, кто досками, возможность преодолеть «мертвую» зону кипящей от раскаленного свинца воды.
Утром, сразу после боя, они вернулись на берег за телом Кости Фролова. Это было еще до того, как Бондарь зажег в небе «мессера» из своего пулемета. Фролов лежал чуть выше кромки воды, в какой-то неестественно перекрученной позе. Пуля от немецкого пулемета вошла в его правое плечо и, выйдя насквозь через левую лопатку, перекрутила верх туловища. Заострившееся лицо жутко глядело в серую хмарь низкого неба. Застывшие веки убитого не закрывались. После двух неудачных попыток это сделать Андрей отдернул ладонь. Она сама собой сжалась в кулак Мертвец, белый и обжигающе холодный, больше напоминал не Костю Фролова, а обряженный в телогрейку кусок льда. Казалось, растает сейчас сам собой, не оставив и следа на мокром песке.
Окоченевшие пальцы Кости намертво вцепились в автомат. Попов тщетно пытался их разжать, пока Аникин не остановил его. «Хватит… Так возьмем…» Неужто он захотел забрать ППШ с собой на тот свет? Так, с оружием, как с иконой, в мертвых руках, с распахнутыми мертвыми глазами, они его и подняли.
Снизу, под окостеневшим, негнущимся трупом, обнажилось на влажном песке бурое пятно. Это была его кровь, вытекшая из него жизнь. Вернее, уже не его. Теперь она навечно впиталась в этот кусок глинистой почвы в нескольких шагах от крайней хаты села, именуемого Виноградный Сад. Название это так веселило и будоражило убитого Костю Фролова. И его побуревшая кровь вдруг показалась Аникину нечаянно пролитым на песок домашним красным вином.
Много ребят щедро полили своей кровью землицу в том Саду, будь он проклят… А вот теперь они снова на берегу реки, и снова поставлен приказ любыми силами зацепиться за тот берег. А село и реку зовут по-другому, и легче от этого не становится. Незавертайловка… Это ж надо так назваться. Вот уж точно — лучше бы сюда не соваться и бежать отсель подобру-поздорову. Да только путь один — вперед, вплавь, на запад. В самую разинутую пасть фашистской гидре. Разинула хлебало свое во всю ширь Днестра и словно дразнит: ну-ка, сунься. Вот и комбат приказывает: сунься. И никаких вариантов. Так-то вот. Так что одна тебе дорога — в Днестр…