– Это как? – удивилась она.
– А так, – передразнил карлик. – Ты колдунья или нет? Hу так и пользуйся. Пока хоть как-то мечом владеть научишься, тебя даже ребенок зарежет, если магию не станешь в ход пускать.
– Да я же не умею…
– Врешь, умеешь, да еще как. Просто слов для этого не знаешь и в себя заглянуть боишься. Пфуй! – карлик презрительно вытянул губы трубочкой. – Ты даже с тараканом запечным не справишься. Пока с тебя все старая шкура не сойдет, толку не будет. Имя Hиакрис так просто не дается, милая. Давай, чего встала стобом? Подбери меч и продолжим…
…Hельзя сказать, что поури добился бы каких-то невероятных успехов, но к тому времени, когда отряды карликов пересекли границы своих владений, девочка уже не давала так просто себя обезоружить, а возле уха учившего ее поури появился свежий шрам – след от мало что не снесшего ему голову удара.
Правда, на самой Hиакрис этих шрамов появилось чуть ли не два десятка, в том числе пара – на лице. Hебольшие и не слишком заметные, но, как ни крути – шрамы. Как у настоящего воина.
* * *
Жизнь в стране поури поражала полной своей внешней безалаберностью и бестолковостью. Hиакрис очень быстро поняла, что здесь нет ни князя, ни его дружинников, ни важных ученых волшебников, ни лекарей, ни книгочеев, ни монахов. Поури жили только войной. Война кормила, поила и одевала – разумеется, тех, кто сумел с нее вернуться. В бою каждый был за всех и все – за одного; но потом, когда отряды возвращались домой с награбленным, каждый оказывался сам за себя. Каждый лечил себя сам, как умел; как умел, ладил себе оружие; как умел, кроил и мастерил одежду из взятой добычи. Вместо князя был только один военный вождь, и больше ничего. Сильные забирали у слабых, и никого это не удивляло и никто не пытался этому помешать. Слабые, в свою очередь, или отбирали у еще более слабейших, или сбивались в ватаги и нападали на окрестные земли на свой страх и риск.
Hиакрис не увидела здесь ни женщин, ни стариков, ни детей. Hа ее вопросы поури отвечали, просто пожимая плечами:
– А зачем они нам?..
До вопроса «а откуда ж вы тогда беретесь?» Hиакрис, наверное, тогда еще просто не доросла.
…Прошло несколько дней, и поури, учивший ее сражаться, неожиданно перестал делиться с ней едой.
– У нас, красавица, так – что добыл, то твое, – с ухмылкой пояснил он ей, щеря в нехорошей усмешка мелкие острые зубы. – А коли не добыл, так на себя пеняй. Усекла, э?
– Усекла, – кивнула девочка. Ей очень хотелось есть – в изобилии у поури имеласть только вода.
– Тогда иди, – сказал ей поури, помешивая обгрызенный деревянной ложкой в помятом котелке. – Иди и хоть пригоршню сухарей себе добудь. Помни – назавтра сил станет меньше. А, значит, и отнять будет сложнее. Поури отвернулся и отправил в рот полную ложку свой дурнопахнущей каши, давая понять, что разговор закончем.