Птица войны (Кондратов) - страница 6

Уцепившись обеими руками за расхлябанное сиденье, он с волнением и любопытством вглядывался в маленькие фигурки, темневшие на скалистой площадке ярдах в ста от дороги. Но скоро желтые клубы пыли заслонили их от него.

Генри разочарованно вздохнул. Лицо его опять стало скучным.

Откуда было ему знать, что люди, оставшиеся позади, говорили о нем?

III

— Ты неправ, Раупаха. Ты совсем неправ. Убийство без оправдания — это вероломство. Так говорили предки. И ты помнишь это, Раупаха, так же хорошо, как. и я.

Произнеся эти слова, невысокий, ладный юноша в расцвеченном орнаментом плаще самолюбиво дернул подбородком и отвернулся.

Худое лицо Раупахи будто застыло. Небрежно играя серповидной, отливающей зеленью палицей, которая была подвешена к его поясу на ремешке из собачьей кожи, Раупаха молча смотрел на пыльную завесу, скрывшую фургон. Достоинство вождя не позволяло ему продолжать спор с дерзким мальчишкой, тем более теперь, когда удобный момент для нападения был упущен. И все же Раупаха так и не смог совладать с чувствами. Досада и раздражение требовали выхода.

— С каких пор, Тауранги, ты стал называть вероломством убийство врага? — Раупаха насмешливо скривил рот, отчего синие спирали татуировки на щеках исказились и потеряли рисунок. — Старик пакеха — друг проклятых ваикато. Разве этого мало, чтобы снять с него кожу?

— Я знаю наших врагов. Ваикато — да. Нгапухи — да. А пакеха… — Юноша посмотрел через плечо на Раупаху и покачал головой. — Мой отец, великий Те Нгаро, считает глупцом всякого, кто ссорится с ними без нужды. Чтобы изжарить одного попугая, не надо устраивать лесной пожар.

— Обошлось бы и без пожара, — усмехнулся Раупаха. — У холмов нет ушей, у деревьев нет глаз.

— Большую лодку не спрячешь, — парировал поговоркой Тауранги. Подчеркивая, что разговор окончен, он отошел на несколько шагов, снял с плеча ружье и заглянул в ствол.

Пятеро воинов молча стояли поодаль, не желая вмешиваться в пререкания младшего вождя с сыном великого Те Нгаро. Их желто-коричневые, покрытые узорами лица выражали полное безразличие к тому, о чем спорили между собой благородные арики. Конечно же, безразличие деланное: у каждого из пяти была своя собственная точка зрения на белокожих пришельцев. Но… простому воину полагается молчать.

Раупаха сердито тряхнул пучком смоляных волос, схваченных на макушке ремешком, и тоном приказа произнес:

— Возвращаемся.

Повернулся, запахнул на открытой груди красивый плащ с черными кисточками и, ни на кого не глядя, стал спускаться вниз. За ним последовали остальные. На склоне холма замелькали красноватые и желто-черные пятнышки плетеных плащей.