— Очень просто. Я сказал, что ты — смысл моей жизни.
Яга скептически фыркнула. Как он бывает… ляпает невпопад что-то странное, непривычное слуху. Она — смысл жизни… Девушка задумалась. Где-то в области груди сладкой патокой разлилось блаженство. Даня попыталась скрыть предательскую улыбку. Надо признать, в сущности, звучит намного эффектнее, чем простое "люблю".
Молодая Яга потянулась на мягком пуховом матрасе. На таком матрасе и подушки не нужны. Спина, правда, побаливала от роскоши, но все же ощущение было безумно приятное. Девушка приоткрыла глаз, в комнате еще темно. Пахло теплом, уютом и сухими травами. Сквозь щель меж легких вышитых занавесок розовел горизонт. Рассвет. Яга зевнула и села. Она было потянулась к волосам, но вовремя одернула себя. Гришаня в городе, а значит с прической все более или менее в порядке.
Даня фыркнула. Могла бы за лето отучиться от этой привычки. Девушка влезла босыми ступнями в тапочки и, накинув шаль, направилась к выходу. Рассвет в Беловодье лучше всего встречать с земли, усевшись на травку. Жаль чайку не нальешь себе. Поздно. Все самое красивое пропустить можно.
Дубравко вернется от Софии чуть позже с Мирной и Гораном, а потом они отправятся в обратный путь. Прошло уже больше недели. Девушка поудобнее расположилась у маленькой клумбы с ромашками и обратила лицо к первым лучам солнца.
Краски медленно меняли цвет от темно-фиолетового до золотисто-оранжевого. Ни одно облачко не омрачало горизонт. За те несколько раз, что она гостила у матери с отцом, она не пропускала ни одно великолепное зрелище: будь то закат или радуга после дождя.
— Возьми, милая.
Девушка обернулась. Забава, нежно улыбаясь, протягивала дочери большую кружку травяного чая. Даня с благодарностью приняла дымящийся напиток. Женщина устроилась рядом и обняла ее.
— Ты всегда сидишь тут по утрам.
— Дома не все рассветы такие. Особенно осенью.
— Радость моя. Ты у меня такая большая стала. Ведьма сильная уже.
Девушка улыбнулась.
— Спасибо, мам.
— Бабушке от меня привет там передавай. Скажи, что я ее люблю.
— Угу.
Забава осторожно положила голову дочери себе на плечо.
— Знаешь, волкодлак твой скрытен больно. Тайн много от тебя держит. Только не знаю, хорошо оно или плохо. Любовь его искренняя, верная, глубокая, но то любовь странная, много в ней всего намешано. Стар он.
— Я его люблю, мам, — Даня не заметила, как упрямо поджала губы, готовая отстаивать свое право на счастье. Забава заглянула в глаза дочери и улыбнулась.
— Ну что ты, милая. Я это знаю. Ты разговор с Федором в голову не бери. Он в тебя влюблен уже года два как.