— Тебя татарам, стало быть, не отдали?
— Нет, слава богу. В цене не сошлись. Их мурза предлагал за меня мало денег, как за галерного раба, а Дмитрий же хотел как за шляхтича. Спорили оба до хрипоты, чуть за сабли не взялись. Душегубец так и не уступил. Ругался он страшно, голову мне срубить хотел с досады. Потом остыл, приказал меня с собой взять, стало быть на выкуп. И поехали мы в воровской острог.
Ольгерд с трудом удержался, чтоб не вцепиться в шпилерово плечо.
— Так ты, значит, логово его видел? Где оно?!
— Если бы, — Шпилер развел руками. — Везли-то меня туда, да только не довезли. На второй день пути, как в лес заглубились, устроили разбойники большой многодневный привал. Душегубец со Щемилой отъехали куда-то по тайным своим делам, вот разбойники и почуяли волю, да на радостях перепились. Что с них взять, если на страхе жить привыкли? Тут я улучил момент, свел лошадь, что пошустрее, и дал ходу. В сумке седельной кошель обнаружился с двумя сотнями талеров, так что на первое время хватило.
Ольгерд оглядел собеседника с головы до ног и хмыкнул.
— Двести талеров, говоришь? Если прикинуть, сколко стоит все, что на тебе надето, так серебро разбойничье в кошеле твоем похоже, словно тесто взошло. Хватило его не только на первое время, но и на второе…
Шпилер, ни капли не смутившись каверзным допросом, гордо поправил полу отороченного соболями кунтуша,
— А я тогда на эти талеры и не роскошничал. До городка ближайшего доскакал, нанял охочих людей, за татарами вслед кинулся. Они-то с ясырем шли непрытко, так что догнали на пятый день. Отбили полон, взяли трофей небедный. Саблю вот эту самую я у мурзы забрал. Стал думать, что делать дальше, решил от добра добра не искать. Остался в польной украйне, что меж Курском да Путивлем, собрал молодцов, начал ходить по лесам да степям. Места разбойные, шаек малых бегает там числом поболе, чем деревень в округе. Так вот и стал вольным охотником. Потом сговорился с засечным воеводой, чтоб на постой в крепости приходить, порох с пулями от него стал получать. А как опыту ратного поднабрался, пошел на службу проситься в Белгород. Тамошний воевода мне для начала поручение дал, на Дон съездить, к казакам… — на этих словах Шпилер понял что сболтнул лишнего и осекся.
— Да ладно уж, — усмехнулся Ольгерд. — В тайны твои мне лезть недосуг. Расскажи лучше, как здесь оказался.
— С Дона был послан в Киев, оттуда в Москву. Сейчас со срочной депешей бегу из Москвы в Киев, к воеводе, князю Куракину.
— А что, в Киеве теперь воевода московский правит?
— Он самый. Сразу же после Переяславской рады и поставлен. Только князь в самом городе силы никакой не имеет — сидит себе в замке на Киселевской горе, подати принимает да переговоры ведет. Гарнизон здешний составляет казацкий Киевский полк. Торговое сословие, блюдя Магдебургское право, подчиняется выборному бургомистру, у мещан свой войт, а монастыри, так те и вовсе по своему укладу живут. А сам ты теперь где, Ольгерд? Понимаю так, что теперь казакам служишь?