.
Давным-давно в них исчез какой-то жизненно важный компонент. Может, он вымерз за семь долгих тысячелетий, проведенных в тюрьме, или же его недоставало изначально, поскольку эти Фейри были созданы неполной, неверной Песнью Творения, такой же несовершенной и пустой, как они сами. Как бы то ни было, они могли чувствовать только через секс. Они являлись властелинами похоти, вечной музыки, которая отсутствовала в их реальности, они окружали себя тем, что могли создавать только при помощи людей.
Пока человек мог чувствовать, они тоже это могли, поэтому пользовались возможностью до тех пор, пока их «музыкальный инструмент» не рассыпался в прах. Тогда концерт заканчивался, а человеческое тело, которое делилось с ними эмоциями, становилось таким же пустым и холодным, как то, что заменяло им душу.
Мучаясь от ощущения пустоты, Фейри находили очередную жертву, чтобы снова играть, снова вызывать в ней самые чистые, ничем не замутненные эмоции, которые они могли понять и принять через секс. Они усиливали полученное, возвращали – и опять отнимали. Мой оргазм каждый раз казался мне смертью и возрождением. Секс был жизнью, кровью, которой Бог наполнил пустоту во мне. Я снова и снова делилась этой жизнью – и получала ее назад.
Секс убивал меня.
Я это знала.
И все равно хотела еще и еще.
Мы, три темных принца и я, перекатывались и скользили по мраморному полу, пытаясь найти опору на ковровой дорожке. Один из них был подо мной, второй сзади, третий – передо мной, я ласкала его ртом.
Они двигались во мне, наполняли меня ощущениями такими же разнообразными, как татуировки на их телах. Я распадалась на кусочки и возрождалась заново, чувствуя себя то крошечной, то огромной. Принцы пахли темными экзотическими специями; их тела были твердыми, прекрасными, совершенными, и леденящее прикосновение ожерелий, розовых языков и острых зубов было совсем не большой платой за то, что они творили внутри меня.
Я чувствовала, что мое сознание ускользает: перед глазами проносились картинки из прошлого и исчезали в каком-то неведомом уголке памяти. Я плакала, мысленно умоляя отпустить меня, но мой рот произносил требования: больше, глубже, сильнее, быстрее!
Последний месяц в Дублине, со всеми надеждами и тревогами, промелькнул у меня перед глазами – и забылся. Я увидела день, проведенный с Алиной на пляже Фейри, вспомнила Мэллиса и Кристиана, О'Банниона, Фиону, Бэрронса, встречу с Ровеной в баре, самую первую ночь в Ирландии. Воспоминания о лете ожили и исчезли. Меня целовал кто-то четвертый. Пробовал. Почему я его не вижу? Кто он такой?