Русик снова задумался, нервно беря в руки очередную сигарету. Видно было, что он сильно нервничает, вспоминая события давно минувших дней.
– Наконец бой достиг апогея, и я понял, что все происходящее ранее было прелюдией. Его удары усилились; казалось, у него открылось второе дыхание. Он нанес мне несколько ударов в голову, потом в печень, в пах, снова в голову. Я повалился на колени. Он навис надо мной и нанес тот страшный удар в висок, от которого я чуть не отправился к праотцам. Больше я ничего не помню. Потом выяснилось, что меня осмотрел доктор и вынес свой вердикт – смерть. Меня на руках вынесли с татами. До захода солнца там же выкопали яму, и в тот момент, когда меня в нее опускали, я и очнулся. Вот такая история, – улыбнулся, оглядывая собравшихся, Руслан. – Видели бы вы лица людей, которые пытались меня похоронить! Эти лица я помню до сих пор, – и Русик засмеялся во весь голос. – Потом меня еще месяц выхаживали.
Ну, вот в принципе и все. Так что, Зверь, нам придется хорошо потрудиться, чтобы ты остался жив в предстоящем бою. Потом еще дважды я наблюдал бои с его участием и хорошо изучил его технику ведения боя. У него есть слабые места, так что будем работать. Времени на подготовку мало, поэтому предлагаю начать тренировки с завтрашнего дня, если ты не против, – Русик вопросительно посмотрел на Зверя.
– Да не вопрос, с завтрашнего, так с завтрашнего, – ответил Зверь.
– Ну, вот и хорошо, обо всем договорились; теперь предлагаю отобедать, – сказал Ваха.
Карина умело сервировала стол. В углу комнаты стоял футляр от гитары, на который уже долгое время смотрел Зверь. Старший из братьев, Ахмед, перехватил взгляд парня.
– Да ты никак играешь? – поинтересовался он.
– Не знаю, нужно попробовать, – ответил Зверь.
Ваха, открыв футляр, передал пленнику черную лакированную концертную гитару, в резонаторе которой виднелась бирка с указанием места производства – Ленинград.
– Только на ней, Зверь, уже давно никто не играл, наверно, расстроилась.
Зверь взял в руки красивый черный инструмент и с легкостью пробежал пальцами по струнам. Гитара не звучала. Он умело настроил инструмент и медленным перебором стал аккомпанировать себе…
Белые деревья, белые поля,
Белые прохожие, белая земля,
На поляне белой белый дом стоит,
Из трубы из белой белый дым валит.
Белая несмелая, как из снега вся,
Тихо шепчет белая: обними меня,
Обними, и мы с тобой унесемся в ночь,
Белая волшебница – первая любовь.
Белая подушка, белая постель,
Белая несмелая растворилась в ней.
Вдруг раздался стон в ночи, распахнув окно.