Абдулла готовно улыбнулся, показывая, что он знает это средство. Душман некоторое время с интересом поглядывал на пацаненка, потом лицо его тронула горькая улыбка, он покопался в полевой сумке, висящей у него на боку, достал оттуда моток клейкой, глинистого цвета ленты, протянул Абдулле:
– Залепи ему рот.
Тот зубами вцепился в край ленты, дернул за уголок, с треском отслаивая ленту от бобины, потом по-собачьи потянул головой вверх.
– Особо не разбегайся, – предупредил его душман в барашковой папахе, – ленты мало.
– Вижу, муалим, – Абдулла ловко перехватил ленту грязными цепкими пальцами, – я чуть-чуть, много не буду, – зубами он надсек ленту посередине, потянул концы в разные стороны. С лентой он справился по-зверушечьи проворно, разъял ее, оставив неровный, с «зубчиками» след.
Командир в барашковой папахе одобрительно покивал – ему начал нравиться ловкий, ничего не боящийся независимый пацаненок, Абдулла рукавом отер Грицуку губы, чтобы лента не легла на мокрое, поморщился, когда ткань впитала в себя кровь, проступившую у Грицука изо рта и ловко наложил ленту ему на лицо. Склеил рот – вначале прилепил одну половинку, потом другую. Лента прочно стянула прапорщику губы, он замычал потрясенно, глухо, закрутил головой, пытаясь раздвинуть рот, ухватить зубами клок ленты, порвать, прокусить липучку, но все было тщетно, испуг проступил на лице Грицука, по лбу его, по щекам потек обильный мертвенный пот.
Абдулла схватился обеими руками за конец веревки, выдернул из прапорщика кошку и с силой всадил ее снова. Всадил в старое место, между ногами. Грицук вскинулся на земле, выгнулся горбато, одной рукой вцепился в веревку, другой беспомощно зашарил по воздуху, Абдулла дернул веревку на себя, прапорщик, мыча, изгибаясь на земле, не отдавал ее, и тогда душман в барашковой папахе приказал:
– Да свяжите же вы кафиру руки наконец!
Грицука вместе с кошкой, вонзившейся ему в пах, перевернули лицом вниз, руки задрали за спину, стянули веревкой запястья и, чтобы не брыкался, перехватили также в локтях, затем поволокли к одинокому, с узловатыми крепкими ветками дереву, невесть как выросшему среди камышей. Перекинули веревку через ветку, кошка острыми проржавелыми зубьями выдрала у Грицука что-то внутри, он замычал, из носа у него полилась кровь. Грицук сорвался и хлопнулся на землю.
– Стоп! – попросил Абдулла. – Я с него ботинки сниму, у него ботинки очень хорошие! – Метнулся к ногам Грицука, испачкался кровью и выругался матом – умело выругался, по-русски, хлестко и сочно. – Оч-чень хорошие у русского ботинки!