В ответ что-то гулко и страшно загрохотало, земля под телом Масуда дрогнула. Он не сразу понял, что по камню прошлась пулеметная очередь, тяжелые литые плошки металла были способны встряхнуть не только тяжелый, в несколько десятков тонн весом валун – способны были даже встряхнуть и разрушить большую скалу. Масуд сжался, подтянул колени к голове, становясь маленьким, совсем маленьким, обреченно закрыл глаза.
Это самое нужное, самое милое дело на войне – стать маленьким, чем меньше – тем лучше, тогда большой пуле будет трудно отыскать человека, быть может, она никогда не найдет Масуда, – от тяжелого грохота хотелось испариться, зарыться по-червячьи в землю, заползти под камень, прикрыть голову руками и затихнуть там.
Он открыл глаза и неожиданно недалеко от себя увидел мертвого, с раскрытым ртом, из которого медленными затихающими толчками вытекала кровь, лицо убитого «аристократа» – специалиста, стрелявшего по заставе из реактивной установки, тихо позвал его:
– Ибрагим! А, Ибрагим!
Ибрагим не отозвался, он уже не слышал сейчас Масуда.
Чуть дальше лежал памирец. Муалима можно было узнать лишь по фасонистой пятнистой куртке, которая, впрочем, перестала быть фасонистой, – лица он не имел, лицо его было стесано, раскроено пулей, прикладом автомата, вбитого в него, в рот вляпался отлетевший откуда-то каменный обломок, оторванный автоматный ствол лежал рядом. Масуд одолел тошноту, подступившую к горлу, и на всякий случай позвал командира:
– Муалим! А, муалим!
Памирец не отвечал. Камень, за которым лежал Масуд, снова задрожал от тяжелых гулких ударов – по нему опять прошлась очередь пулемета, вверх полетели электрические брызги огня, каменные осколки, гулко попадали на землю. Один свалился Масуду на голову, выбил в ушах звон.
– Муалим! – вновь позвал Масуд.
Звать памирца было бесполезно, боевики остались без командира, и Масуд понял, что теперь он сам может стать командиром. Так однажды произошло и с его дедом на фронте, когда воевали с немцами, дед сам, добровольно, без всяких приказаний, заменил в атаке убитого командира взвода – русского паренька-лейтенанта, певучеголосого вологодца, и получил за это орден Красной Звезды, да и в школе Масуд, на уроке литературы, писал однажды сочинение по какой-то книжке, название которой не помнил, где также было рассказано, как солдат заменяет в бою убитого командира.
Не стало муалима – Аллах прибрал его к себе, – ну что ж, значит, так оно должно и быть, теперь он – муалим. Масуд выплюнул изо рта каменные, невкусно хрустевшие на зубах крошки, потом, почувствовав, что пулемет перестал бить, – пограничники, видно, вставляли новую ленту, приподнялся над камнем.