Шериф нахмурился:
— Ты не помнишь, чему тебя учили на уроках истории, брат?
— Боюсь, не очень хорошо, — признался Рис.
— Битва при Провале Беккарда — одна из самых темных страниц в истории Кринна, — начал Герард. — Неракские Рыцари Тьмы уже собирались сдать соламнийцам осажденный Оплот и отступали, направляясь к узкому горному ущелью, известному под названием Провал Беккарда. И вдруг командир Рыцарей Тьмы приказал лучникам стрелять в своих же воинов. Те повиновались, расстреляв в упор сотни своих товарищей. Тела убитых образовали огромную кучу, словно поленницу; и говорят, что ущелье было завалено. Отступление прекратилось, соламнийцы в итоге потерпели поражение, и это оказалось для нас началом конца.
— Кто командовал Рыцарями Тьмы? — спросил Рис, уже зная ответ.
— Эта демоница, Мина, — угрюмо ответил Герард. — Увидимся вечером, брат.
Герард отправился своей дорогой, к гостинице «Последний Приют».
Рис смотрел, как он уходит. Интересно, думал он, встретит ли шериф Мину и, если встретит, узнает ли ее? И что в таком случае произойдет дальше?
«Глупец я, что заговорил о Провале Беккарда, — корил себя монах. — Теперь он будет размышлять о Мине. Наверное, мне следует вернуться…»
Рис посмотрел на окруженный тенистыми деревьями Храм и почувствовал могучее желание войти, словно сам Маджере взял его за руку и потянул за собой. Но Рис все же стоял в нерешительности. Он боялся, что его ведет собственное сердце, а вовсе не рука Бога.
Все существо его стремилось к этой мирной тишине, к спокойствию и безмятежности Храма. И в конце концов он послушался или веления Бога, или желаний своей души. Он нуждался в совете Аббата. Если Герард узнает Мину и придет сюда, за Рисом, желая выяснить, что, во имя неба, происходит, Аббат сможет объяснить ему.
Храм Маджере представлял собой простое строение из блоков полированного красно-оранжевого гранита. В отличие от величественного святилища Кири-Джолита, его не украшали ни мраморные колонны, ни богатая резьба. На дубовой двери не было замка, как на дверях Храма Хиддукеля, покровителя воров, который постоянно боялся, что его ограбят. Не было здесь и цветных витражей, как в замечательном Храме Мишакаль. Окна Храма Маджере вообще не были застеклены. В здание свободно проникали свежий воздух, солнечные лучи и пение птиц, он был открыт ветру, дождю и холоду.
Когда Рис ступил на исхоженную тропу, ведущую через храмовый сад, где жрецы выращивали себе пищу, к простой деревянной двери, сила, которая поддерживала его так долго, внезапно изменила ему. По щекам у него потекли слезы, а сердце переполнилось любовью и благодарностью к Богу, который никогда не терял веры в него, хотя сам он потерял свою веру.