Открыв по банке с тушенкой, щедро добавив банку с гречневой кашей, найденную здесь, ребята принялись за пир, нисколько не заботясь о том, что их дружное чавканье входит в резонанс с неаппетитными звуками из коридора. За сохранность продуктов ребята не переживали, поскольку основой науки по выживанию у всех людей на станции было умение распознать пригодные в пищу консервы. Увы, дата годности была совершенно бесполезна, но с детства ребятам вдолбили, что банки должны быть не вздувшимися, без точек ржавчины, в смазке. Эти банки соответствовали самым высоким стандартам, и запах смазки аппетитно перебивал запах гнилой плоти, в которой вымазались ребята, и мумий, среди которых они с аппетитом поглощали пищу. Под руку попала фляжка, найденная у трупа. Поэтому завершили они обед первым в своей жизни глотком спиртного, для снятия стресса, как выразился Пард. Отдышавшись, они решили не повторять сей опыт, и Тир это обещание сдержал. Совсем разомлевшие ребята крепко заснули прямо на столе, где сидели, не выставив охрану, сморенные усталостью, духотой и самогоном.
Пард мчался по темным подземельям, наполненным жуткими звуками и запахами. Что-то страшное, неизвестное и дышащее в затылок тяжелым смрадом догоняло его. Ещё минута, и оно накрыло парня, придавив к полу, наполнив ощущением бессилия и обреченности. Легкие разрывались от невозможности расправиться под жуткой тяжестью, навалившейся на него. Было невозможно пошевелить ни рукой, ни ногой. Пард понял, что умирает, и в последнем усилии вскинулся в поисках глотка воздуха…
И свалился со стола в душистое облако пыли, взлетевшее от рассыпавшихся мумий. При попытке встать с кучи сыпучих шелестящих останков, он ощутил такое головокружение и тошноту, что опять упал на четвереньки. Решив действовать осторожнее, не вставая, Пард позвал друга севшим, осипшим голосом, и с ужасом понял, что не слышит сонного дыхания Тира. Собравшись с силами, Пард подтянул слабыми пальцами свисающий с запястья верткий фонарик и нащупал кнопку. Даже это простое действие получилось не сразу. Пальцы соскальзывали, и непослушный трофей заставлял несколько раз начинать все сначала. Наконец, фонарик включился и сквозь дикую головную боль, не дававшую отчетливо видеть предметы, Пард разглядел безвольно свисающую со стола руку Тира. Волна тихого ужаса захлестнула парня. Его затрясло еще больше. Он почему-то не сомневался, что Тир умер, и что он остался один, беспомощный и слабый, замурованный навсегда в этом жутком каземате. Больше никаких мыслей в ошалевшем от боли мозгу не появлялось. Стараясь не делать резких движений, совсем ослабевший парень начал мучительно медленный подъем на подгибающиеся, трясущиеся ноги. Наконец Парду удалось встать, хватаясь за стол бессильными пальцами и посветить в лицо Тиру. Фонарик осветил безвольно откинутую набок голову, бескровные белые губы, знакомые заострившиеся черты, теперь страшно похожие на лица окружающих мумий. Справившись с болезненно сжавшимся сердцем, Пард, стиснув до хруста зубы, полез на стол. Медленно, медленно вполз он тощим животом на столешницу и так же медленно закинул на нее ноги. Теперь он лежал рядом с другом, вернувшись в исходное положение.