Кэрол вернулась через несколько минут: свободная зеленая блузка сменила футболку, а черные брюки стрейч — джинсы. На ногах у нее вместо кроссовок появились короткие черные сапожки. Латиноамериканка с удивлением взглянула на этот наряд и пробормотала что-то невнятное в ответ на слова Кэрол о том, что она вернется попозже.
Когда они вышли на улицу, Кэрол спросила:
— Ты ничего не имеешь против того, чтобы заглянуть ко мне домой? Это всего в четырех кварталах отсюда. Я сегодня утром забыла покормить Гомера.
— Кота, боа-констриктора или возлюбленного?
— Сиамского кота. Я назвала его Гомером Симпсоном. Нет-нет, не подумай, эти Симпсоны тут ни при чем.
— На самом деле, я вспомнил одного героя «Дня саранчи», — ответил Пеллэм.
— Вот как? — удивленно спросила Кэрол. — Ты его знаешь?
Пеллэм кивнул.
— Так или иначе, сначала я завела кота, и только потом появился телесериал о Симпсонах. Тогда я пожалела о том, что назвала Гомера так.
Пеллэм ощутил тот самый огонек в груди, который испытываешь, столкнувшись с человеком, разделяющим твое увлечение каким-либо шедевром, известным лишь узкому кругу специалистов. Пеллэм смотрел «День саранчи» двенадцать раз и готов был посмотреть его еще двенадцать. Значит, в Кэрол он нашел родственную душу.
— В этой роли снялся Дональд Сазерленд. Замечательный фильм. Сценарий написал Уолдо Солт.
— Вот как? — удивилась Кэрол. — Оказывается, есть и фильм? А я только читала книгу.
Пеллэм так и не смог осилить книгу. Что ж, получается, у них с Кэрол души — лишь двоюродные родственники. Но и это тоже неплохо.
Они повернули на юг. Улицы были запружены транспортным потоком часа пик. Между старыми грузовичками и легковыми машинами желтели застрявшие такси. Постоянно гудели клаксоны. Жара приводила к тому, что эмоции выплескивались бурлящими гейзерами, и разъяренные водители то и дело показывали друг другу непристойные жесты. Однако, к счастью, ни у кого не было сил, чтобы перейти к делу.
Несмотря на испепеляющий зной, небо оставалось чистым, и перед Пеллэмом и Кэрол бежали их отчетливые тени. В двух кварталах впереди небоскреб Маккенны, поймавший последние лучи заходящего солнца, светился маслянистым столбом из черного дерева. На верхних этажах тут и там рассыпа́лись снопы искр электрической сварки, и казалось, это солнечный свет разбивается о панели черного стекла.
— Тебе удалось отыскать Коркорана? — спросила Кэрол.
— Мы с ним немного потрепались, как любила говорить моя мать.
— И ты остался жив.
— В глубине души Джимми Коркоран очень чувственный и ранимый человек. Просто окружающие его не понимают.