— Если честно, не очень, — признался он.
— А Шакил О'Нил — тоже класс. В нем не меньше десяти футов роста. Я хочу быть таким, как этот ниггер.
Исмаил принялся плясать на асфальте, изображая игру под щитом.
Взглянув на его стоптанные высокие кроссовки, Пеллэм присел на корточки, чтобы завязать болтающиеся шнурки. Смутившись, мальчишка отошел в сторону и завязал шнурки сам. Пеллэм медленно выпрямился.
— Ты прошлый раз начал мне кое-что рассказывать. О том, что ваш дом сожгли банды. Тогда мать отвесила тебе затрещину. Обещаю, я ей ничего не скажу.
Мальчишка удивился. Судя по всему, он начисто забыл про пощечину.
— Я слышал, к пожару имеет какое-то отношение банда Коркорана. Ты про нее ничего не знаешь?
— Откуда ты знаешь Коркорана?
— Я его не знаю. Я как раз пытаюсь его найти.
— Приятель, лучше выбрось это из головы. У него в банде есть настоящие отморозки.
Члены банды, заслужившие привилегированного положения тем, что совершили убийство.
На черном лице отобразился вихрь эмоций.
— Если кто-то заденет этого Коркорана — неважно кто, ниггер, латинос — он всех мочит. Какой-то человек ему не нравится — бах, и его уже нет, ты понимаешь, что я хочу сказать. — Закрыв глаза, Исмаил прижался к прутьям ограды школьного стадиона. — Зачем ты расспрашиваешь меня про этого подонка?
— А где тусуется этот Коркоран? — спросил Пеллэм.
Его уличный жаргон произвел на Исмаила впечатление.
— Приятель, я не знаю, где они ошиваются. — Не отрывая глаз от Пеллэма, он изобразил несколько бросков из-под корзины. — Слушай, у тебя есть папашка?
Пеллэм рассмеялся.
— Отец? Конечно, есть.
Улыбка исчезла с лица мальчишки.
— А у меня нет.
Пеллэм вспомнил, что высокий процент негритянских семей не имеет взрослого мужчины. И тут же устыдился на себя за то, что первой реакцией на слова Исмаила явился этот отрывок из статистических сводок.
— Его застрелили, — равнодушным тоном продолжал мальчишка.
— Исмаил, извини, я не знал.
— Понимаешь, на улице стоят ширялы, да? Торгуют каликами. Мой отец вышел за дверь, и они его просто пришили. Прямо у меня на глазах. Он ничего им не сделал. А они его просто пришили.
Потрясенный Пеллэм покачал головой.
— Нашли тех, кто его убил?
— Кто? «Синицы»?
— «Синицы»?
— Ты что, не знаешь, кто такие «синицы»? Ну ты даешь, приятель. Ну ты даешь! Легавые. Поли-и-ция! — Исмаил рассмеялся, и в его детском смехе прозвучали пугающие взрослые нотки. — «Синицы» ни хрена не делают, ты понимаешь? Папашка мой преставился. А мамашка — она ширяется. Страшно ширяется. А там, куда она попала, — я говорю про приют — этого дерьма навалом, были бы только бабки. В основном, героин. Мамашка сидит на героине. Приходят мужики, накачивают ее по самые уши. Думаю, я туда не вернусь. Пеллэм, а где твоя нора?