– Это точно. – Кир присел рядом с ней. Протянул руку к Байсагину, достал из нагрудного карману пачку «Парламента». Задымил, довольно улыбаясь. – Да и ладно, а? Тут такое творится…
– Да ты про что говоришь-то, а? Это же твой директор, дебил!
Данг!!! Звук пощечины был резким и громким. Она схватилась за щеку, выпучив на него красивые, слегка водянистые голубые глаза. Он покачал у нее перед носом пальцем, потом поднес его к ее губам. Повернулся к двери. В комнату скользнули несколько подвижных фигур.
Женщина вскрикнула, еле успев зажать рот. Вторая пощечина пришлась туда же, где краснел первый отпечаток.
– Рот закрой, сучка крашеная. – Кир улыбнулся. – Смотри внимательно.
Он повернулся к обезьянам, чуть наклонил голову набок. Что-то прошептал. Большой павиан немедленно вцепился лапой в ногу Женечки, повернулся к остальным, рыкнул. Несколько обезьяньих конечностей, лохматых, с длинными сильными пальцами тут же последовали его примеру. Тело еле трепыхающегося директора потащили за дверь, сбросили со ступенек. Вожак павианов, перед тем как выскользнуть на улицу, обернулся. Вопросительно уставился на Кира. Тот кивнул. Через несколько секунд из рассветной мглы донеслось сдавленное всхрипывание Байсагина, перешедшее в стон. Чуть позже раздались чавкающие звуки.
Женщина затряслась, побледнев и прижав ко рту кулаки. Безумно взглянула на зоотехника. Бывшего зоотехника.
Тот улыбнулся, продемонстрировав бухгалтеру ослепительно белые зубы. Кир шагнул к ней, схватил за волосы и потащил в угол, к столу, прикрученному к полу болтами.
– Ты теперь будешь делать все, что я скажу. Поняла, тварь? – Удар по затылку.
– Да… только… пожалуйста, только не…
– Пока не отдам. Если будешь хорошей девочкой. Раздевайся…
Она быстро трясущимися пальцами дернула застежку молнии платья. Сняла, скомкала и бросила в угол. Расстегнула бюстгальтер, стыдливо прикрыв локтем мягкую полную грудь.
– Какие мы скромные…
Кир шагнул ближе. Схватил за длинные густые волосы, разворачивая к себе спиной. Она вскрикнула, несильно, по-детски обиженно.
Он сорвал с нее стринги, так нелепо смотревшиеся на ее слишком полном заду. Толкнул вперед, заставляя упереться животом и руками в крышку стола. Встал сзади, расстегивая ширинку.
Кир не был злым человеком. Никогда не хотел ее, бывшую сейчас такой жалкой и испуганной, лихорадочно цеплявшейся за любой момент, державший ее в прошлой, нормальной жизни. Она не поняла, что все ушло и больше не вернется. Никогда до этого момента добрый и покладистый, всегда смущающийся зоотехник не подумал бы о том, что сможет взять ее так, на письменном столе ее бывшего мужчины. Никогда. До Волны.