Пока эти многочисленные местные поражения не привели к отчаянью и апатии людей, но недовольство запорожцами нарастало.
— Где эти народные защитники? — спрашивали люди. — Почему они не спешат на помощь против врагов православного люда?
Лирники рассказывали о скором конце панского насилия, но трудно верить в обещания, когда вокруг такая несправедливость. Было ясно, что в этом году большая война здесь неизбежна.
Только что с ума не сходили, хоть и были близки к этому, несколько пластунов в самом сердце вражеской земли, на центральном плато Анатолии. Все они хорошо говорили по-турецки, знали, как необходимо вести себя в османском обществе. Впрочем, они не пытались выдать себя за осман, это было бы куда труднее, чем роль венецианских купцов, приехавших закупать здесь шерсть. Шерсть была одним из главных экспортных товаров Османской империи, никого такой визит не удивил. Разве что по срокам купцы не угадали, приехали слишком рано. Зато успели познакомиться с местными овцеводами и торговцами шерстью. Пока "венецианские торговцы" — среди них были два выходца из Италии, разоблачение им не грозило — ничего не покупали, чего-то выжидали. Местный люд удивлялся такой пассивности, но не слишком.
— Кто может понять этих франков, если они часто и сами себя не понимают? Понести такие большие расходы на приезд сюда и сидеть без дела, чего-то ждать. Воистину Аллах лишил неверных разума.
Казаки же под видом поездок по окрестностям готовились к делу, для которого их сюда прислали. И молили Бога об удаче.
Момент истины.
Центральная Анатолия, 17 шавваля 1047 года Хиджры. (4 марта 1638 года от Р. Х.)
Войско султана Мурада IV неспешно, но неудержимо двигалось на восток. Что неспешно, то неудивительно — большая его часть была пешей, а путь предстоял неблизкий, к Багдаду. Не способствовали быстроте передвижения и тысячи арб, повозок с припасами и снаряжением, десятки пушек — лить их, как встарь, на месте осады при нынешнем султане перестали. О дорогах, подобных римским, в султанате и не мечтали, поэтому наблюдать передвижение армии можно было издали, по пыли, поднимаемой ею в воздух. Её было порой столько, что с дороги нельзя было разглядеть ярко-голубое небо Анатолии. К вечеру все покрывались этой пылью, становились похожи друг на друга, как родственники, или, по крайней мере, одноплеменники.
Днём солнышко припекало, а по ночам в этих местах было ещё очень прохладно, если не сказать — холодно. Несколько десятков человек не перенесли такой разности температур и умерли от простудных заболеваний, несколько сот, в основном обозников и землекопов, пришлось оставить в селениях по пути. На боеспособности армии это не сказалось никак. К боям райя никто привлекать не собирался, а заменить их другими было проще простого.