– Что с тобой? – спросил какой-то вампир, подбегая ко мне. Я узнала его: это был один из парней Тони – высокий, очень светлокожий блондин, которому, как я тогда считала, очень не помешал бы загар; внимательный взгляд парня как-то не вязался с его мертвенно-бледной кожей. – Ты говорил, что можешь его нейтрализовать! Он же нас сейчас в порошок сотрет!
Я взглянула туда, где шла отчаянная драка. Интересно, кто это – «он»? Все они на одно лицо.
Приткин, конечно, большой сукин сын, но и боец он отменный. Белый маг пустил в ход весь свой арсенал: оторвав автоматной очередью голову одному вампиру, он метнул ножи во второго, едва не срезав голову и ему. Должно быть, второй вампир был хозяином, поскольку не упал, а бросился бежать, но ножи догнали его и набросились, как стая смертельно опасных ос. Вампир вертелся и отбивался, истекая кровью, но ножи продолжали свое дело. Ревя от ярости, вампир все же предпочел быть изрезанным на куски, чем сбежать, чего нельзя было сказать о двух его товарищах, преследуемых гранатами мага. Ну, если Приткин так сражается, будучи еле живым от усталости, то каков же он в бою, когда здоров и полон сил?
Впрочем, Томас от него не отставал: ударами ножа он уже успел свалить двух вампиров, причем так быстро, что я заметила лишь, как в свете фонарей сверкнула сталь. Рядом валялось еще несколько трупов с одинаковыми ранами – дыркой в груди. Тем временем Луи Сезар решил предпринять атаку своими силами. Пока Томас и Приткин сдерживали атакующих, он ринулся на целую группу вампиров, окруживших меня. Один из них, вероятно не знавший о репутации француза, бросился на него – и поплатился за это жизнью. Сверкнула острая рапира, и вампир повис на ней, а Луи Сезар даже не остановился. Он попытался проткнуть ножом черного мага, но нож отскочил, словно наткнулся на броню. Вы бы видели, что в это время вытворяли три колдуньи! Поверженный на землю маг дергал руками и ногами, как перевернутый на спину жук, и отчаянно пытался встать, а женщины, окружив его кольцом, что-то пели.
Увидев, на что способен француз, вампиры бросились врассыпную; я было обрадовалась, но затем произошло нечто странное – внезапно к моему горлу был приставлен окровавленный клинок рапиры. Выражение глаз Луи Сезара ясно говорило о том, что он понятия не имеет, кто стоит перед ним.
– Ваш круг совершил ошибку, бросив нам вызов, – спокойно сказал он, словно мы с ним болтали на вечеринке. – К счастью, мсье, мне не нужно оставлять вас в живых, чтобы вы могли сообщить о начале войны, достаточно просто где-нибудь бросить ваш труп.