Подобные сцены я видела не раз, пока жила у Тони. Пленники, захваченные живьем, отправлялись на съедение. Закон всех вампиров: любой ценой сохранять кровь, даже кровь оборотней. Кровь – величайшая ценность; кровь – это жизнь. Эту мантру я запомнила с детства – в отличие от Приткина.
Единственный, кто привлек мое внимание, был Томас, сосущий кровь из шеи молодого сатира, который показался мне странно знакомым. Я увидела карие глаза и темную шерсть на ляжках и между ног. Сатир был опутан толстыми серебряными цепями. Обычное дело, потому что у вампиров унижение составляет неотъемлемую часть наказания, однако мне показалось, что сейчас это излишне. Не знаю, что чувствовал юный сатир-оборотень – обычно они недолюбливают серебро, кроме того, сатиры предпочитают ходить голыми, поскольку считают, что одежда – это способ прикрывать физические недостатки. У этого юноши недостатков не было, а его тело реагировало на вампира обычным манером. Очевидно, это происходило у него непроизвольно; его лицо было так искажено страхом, что я не сразу его узнала – моего знакомого официанта из заведения Данте.
Я заволновалась, но не из-за сатира. Пусть получит свою долю наказания; впредь будет знать, что не следует испытывать терпение Сената, который, как известно, третьего шанса не дает. Меня взволновал вид длинных клыков, торчавших изо рта Томаса, и то наслаждение, с которым он поглощал кровь, смакуя ее, как лучшее вино. До сих пор не могу привыкнуть к мысли, что Томас – вампир.
Но, даже несмотря на отвращение, я не отвела взгляда. Выказывать эмоции, когда вершится наказание, – значит проявлять не только слабость, но и грубость, ведь наказание у вампиров всегда происходит публично и все обязаны на это смотреть. Я искоса взглянула на Мирчу. Он также получал удовольствие от пищи, однако в данную минуту Мирча волновал меня меньше, чем Томас.
– Я думала, ты не пьешь кровь оборотней, – сказала я, стараясь говорить как можно равнодушнее. Как-то раз Мирча присутствовал при казни одного оборотня и отказался от чести первым отведать его крови. – Помнится, ты говорил, что она горькая.
– Со временем привыкаешь ко всему, – ответил Мирча, отпуская черного оборотня, которого держал на коленях; тот молча скатился на пол. – Кроме того, мне выбирать не приходится. Сегодня мне понадобится много сил.
Я налила себе еще чая и жадными глазами уставилась на поднос Приткина, затем, не выдержав, спросила:
– Вы будете есть?
Видимо, из-за Билли-Джо и его энергии я чувствовала себя невероятно голодной. Поскольку маг не ответил, продолжая с ужасом смотреть на сатиров, Мирча взял его поднос и передал мне, за что я была ему очень благодарна.