– Мирча…
– Ты знаешь, какой у тебя вкус, моя Кассандра? – тихо спросил он. – Такого я еще не испытывал. Ты пьянишь, как старое вино. – В тишине комнаты слышалось его тяжелое дыхание. – Ты даже представить себе не можешь, как опьяняет меня твой запах, – говорил он, легонько водя пальцем по моим ребрам. Не слишком сексуальное прикосновение, и все же я затаила дыхание. – Как мне хорошо с тобой.
– Мирча, пожалуйста.
– Все, что хочешь, – прошептал великий дипломат, почти прижав губы к моим губам. От их мягкого прикосновения я задрожала. Кажется, он что-то говорил о настоящих переговорах. Где же условия сделки? – Ты получишь все, что у меня есть. – Он провёл пальцем по моему телу от шеи до живота. У меня по коже побежали мурашки.
Чтобы сбросить с себя ощущение полнейшего блаженства, я попыталась рассердиться.
– Хватит, Мирча! Ты же знаешь, я ненавижу подобные игры!
– Это не игра, – ответил он, раздвигая мне ноги. Халат пополз вверх, но я не могла его одернуть, поскольку мне мешал стоящий на коленях Мирча. Я хотела оттолкнуть его, но это было все равно, что оттолкнуть гранитную статую, – Ты хочешь, чтобы я тебя уговаривал? – спросил он, глядя на меня сверкающими глазами.
– Нет, я…
Я беспомощно оглянулась, ища глазами Билли, но он куда-то смылся. Вот черт!
– Хорошо, буду уговаривать, – пробормотал Мирча; он был так близко, что я чувствовала его запах. От него пахло не дорогими духами, как я ожидала, а чистотой и свежестью, как пахнет воздух после дождя. – Я буду умолять… – продолжал Мирча, лаская мои икры, – с большой охотой… – его руки поднялись до моих колен, – с радостью… – тут он прикоснулся к моим бедрам и начал водить по ним ладонями, – и страстью… – его руки замерли на бедрах, слегка их сжав, – если тебе это нравится.
Он прижался лицом к моему животу, и мои руки, словно двигаясь сами по себе, начали гладить его кудри. Я положила ладони ему на плечи, и тогда он начал целовать мое тело, медленно поднимаясь вверх, к шее. Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, но его губы прижались к моим, и от этого поцелуя меня словно пронзила молния. Затем Мирча вновь принялся целовать меня, медленно продвигаясь в обратном направлении. Меня обдало холодным ветром, когда он полностью распахнул мой халат, голова немного прояснилась, однако трудно думать в тот момент, когда тебя охватывает наслаждение.
– Ты прекрасна, dulceată, – бормотал Мирча, жадно лаская мое тело, – такая нежная, такая красивая…
Его руки были столь горячи, что могли оставить на теле ожог. От его дыхания, коснувшегося моего соска, я вздрогнула, как от удара током, а прикосновение языка, когда Мирча начал целовать мою грудь, погрузило в блаженство, граничащее с болью.