– Что делаю, dulceată? – с невинным видом спросил Мирча. – Пытаюсь тебя соблазнить.
Внезапно он взял меня за руки и начал поглаживать их большими пальцами.
– Хочу сделать тебе одно предложение. Я буду отвечать на твои вопросы, но с одним условием: один ответ – одна ласка, какую ты сама позволишь. Согласна?
– Что? Не могу поверить, что ты это сказал!
Мирча усмехнулся.
– Ты не оставляешь мне выбора, Кэсси, – с озорной улыбкой сказал он. – Ты смотришь, ты желаешь, но при этом не позволяешь к себе притронуться. А я хочу тебя, очень хочу. – Его руки вновь скользнули к черным плавкам. Увидев, что я продолжаю лишь молча глазеть, он вздохнул. – Но мои чары на тебя, как видно, не действуют, поэтому я предлагаю сделку. И в качестве залога отвечу на твой первый вопрос. Круг имеет право распоряжаться тобой, пока ты обычная сивилла; иное дело, если ты станешь Пифией. Тогда ты выходишь из-под их контроля, Кэсси, даже, можно сказать, становишься их повелительницей. Приткин солгал. Избранная сивилла, наследница Пифии, должна оставаться невинной лишь в годы своей юности; наверное, для того, чтобы не подпасть под чье-либо влияние. Однако она не должна оставаться таковой вечно. Древние источники сходятся на одном: в Дельфах главной жрицей выбирали именно взрослую и опытную женщину, поскольку, как выяснилось, у невинных девушек энергия слабее. – Мирча вновь улыбнулся и прижал мои руки к своей плоти, которая ощутимо напряглась. – Никто не знает, почему так происходит, но энергия не перейдет к девственнице, Кэсси.
Я молча таращилась на него.
– Ты шутишь.
Теперь понятно, почему все вокруг, кроме Рафа, одевались так, словно собрались на фотосессию для журнала «Плейгёрл».
Мирча не ответил, но его опытные руки начали поглаживать мои колени; наверное, догадался, как это на меня действует.
– Мы хотели, чтобы все прошло как можно спокойнее, поэтому послали к тебе Томаса, против которого – как бы это выразиться? – не может устоять ни одна женщина. Но ты оттолкнула его, несмотря на все его старания. – Мирча коротко рассмеялся. – Мне кажется, ты задела его гордость, dulceată. Не думаю, что до этого ему кто-то отказывал.
– Он мог бы применить силу, – сглотнув, сказала я.
Мирча посерьезнел.
– Да, – легко согласился он, – и тогда я вырезал бы его сердце, как сказал ему перед тем, как отправить к тебе. – Его руки скользнули вверх, к моим бедрам, и сжали их. – Ты моя, Кэсси. Я отправился бы к тебе вместо Томаса, если б знал, как сильно нас будет тянуть друг к другу. Однако должен признаться – до сего дня я не смотрел на тебя как на женщину. К тому же не знал, как ты отнесешься к столь откровенному интересу со стороны «дяди Мирчи».