Пройдя мимо Луи Сезара, я вошла в комнату и огляделась. Она была выкрашена в тона, которые, по всей видимости, должны были соответствовать виду из окна при дневном свете. Бледно-бирюзовые стены были увешаны индейскими одеялами цвета жженой умбры, красными и бирюзовыми одеялами индейцев племени навахо; на грубом деревянном полу лежал ковер в тон одеялам, пол перед камином был выложен терракотовой плиткой. Немного потертые кожаный диван, стул и темно-красная оттоманка выглядели довольно уютно. Да и вся комната показалась мне милой и удобной; очевидно, Сенат не разделял любви Тони к готике.
– Прошу, мадемуазель, asseyez-vous[6].
С этими словами Луи Сезар встал возле массивного кресла перед камином. Я взглянула на Рафа, но тот упорно смотрел в окно, сцепив за спиной руки и напрягшись. Ну да, как по расписанию: наступает рассвет. Мне так хотелось оттащить Рафа от окна и обрушить на него град вопросов! Но даже если бы он и хотел отвечать, сил у него уже не было.
Легонько взяв меня за локоть, Мирча указал на кресло.
– Луи Сезар не сядет, пока дама стоит, dulceată.
Это означает «моя дорогая» – так он называл меня, когда я, сидя у него на коленях, слушала его сказки. Как было бы хорошо, если бы он по-прежнему любил меня; иначе, кроме Рафа, мне было не на кого рассчитывать, а он явно отключился.
Я плюхнулась в кресло; француз опустился передо мной на колени. Ободряюще улыбнулся. Я мигнула. У этого мужчины – нет, вампира-хозяина – были ямочки на щеках. Большие.
– Вы позволите осмотреть ваши раны?
Я неуверенно кивнула – довольно рискованно доверять вампиру осмотр кровавых ран, тем более что совсем недавно он выглядел очень голодным. Впрочем, подсохшая кровь их уже не интересует, к тому же разве мне было из чего выбирать? Он вежливо попросил у меня разрешения, будто это имело какое-то значение, но я хорошо знала вампиров: в комнате находились два члена Сената, которые будут корчить из себя джентльменов, пока им это не надоест, а потом… потом я буду делать то, что они захотят. Они это прекрасно знали, как и я.
Луи Сезар вновь улыбнулся, и тут мне стало ясно, почему я так его испугалась. Увидев его вблизи, я поняла, что он невероятно, больше всех известных мне вампиров похож на человека.
За исключением Томаса, который имел причину выглядеть как человек, вампиры часто забывают учитывать разные детали – например, дыхание, биение сердца или цвет кожи, которая уж никак не должна напоминать первый снег. Даже Раф иногда забывал, что нужно моргать, и делал это всего несколько раз в час. Но Луи Сезара я могла встретить в толпе и спокойно пройти мимо, приняв за человека, – если бы он, конечно, сменил гардероб. Я начала считать секунды, надеясь, что он перепутает частоту дыхания и собьется. Он не перепутал и не сбился.