Ритмично постукивая на стыках рельсов, поезд набирал скорость. Быстро мелькали телеграфные столбы, линуя небо штрихами проводов. Вдоль железнодорожного пути тянулись типичные в этих краях аллеи лиственных деревьев. Дальше к горизонту медленно разворачивалась холмистая равнина, проплывали утопающие в фруктовых садах деревни.
— Не хуже курьерского! — усмехнулся Дергачев.
“Какие же у него зубы все-таки?..” — Нечаев начинал сомневаться, правильно ли он поступил, сев именно на этот поезд. Нужно что-то предпринять, чтобы узнать, что же это за человек.
— Я, по-моему, встречался с вами где-то, — неожиданно сказал сержант. — И вроде совсем недавно…
— Что-то не упомню, товарищ Савельев… Впрочем, может быть, на вашей станции…
Дергачев улыбнулся, обнажив крупные, крепкие зубы. Открытие это сильно разочаровало старшего сержанта.
День кончался. Солнце почти совсем скрылось за горизонтом. Лишь небольшая часть раскаленного диска, будто зацепившись за колючие гребни далекого леса, озаряла высокие перистые облака.
— Каков закат! — прервал Дергачев размышления Нечаева. — Говорят, перистые облака — к хорошей погоде. Сегодняшний-то денек был отменным…
Казалось, Дергачев был рад неожиданному попутчику. Вид у него был самый безобидный.
— Нет ли закурить? — спросил Нечаев. — Торопился, не успел купить папирос на станции.
— Угощайтесь, — радушно предложил Дергачев, доставая из кармана пачку “Севера”.
Нечаев взял папиросу. По всему судя, он ошибся, приняв Дергачева за “прохожего”, угостившего Ефетова “Беломорканалом”.
“На первой же станции пересяду на встречный поезд, — решил Нечаев. — Может быть, успею вернуться на станцию до отхода каунасского поезда. Товарный порожняк подолгу иногда стоит”.
Поезд шел теперь под уклон по высокой насыпи. Густые клубы пара, смешанного с дымом, стлались по откосу, цеплялись за кроны деревьев, оседали в курчавом кустарнике.
Ветер рвал с головы пилотку. Без шинели становилось прохладно. Дергачев застегнулся на все пуговицы, поднял воротник пиджака.
— А не забраться ли нам в бункер? — предложил он. — Там от ветра можно укрыться, а то свежо стало.
— Что ж, это можно, — согласился Нечаев и, поднявшись, хотел было взяться за лесенку, ведущую на верх хоппера.
В это время Дергачев неожиданно вскочил и ударил старшего сержанта в подбородок.
Нечаев пошатнулся, стараясь сохранить равновесие, судорожно ухватился левой рукой за перекладину лестницы. Но Дергачев не дал ему опомниться, он ударил ногой по руке старшего сержанта, и тот полетел под крутой откос насыпи.
VII
Придя в себя, Нечаев не сразу решился пошевельнуться. Казалось, все кости переломаны. В голове стоял страшный шум, в глазах рябило. Где он? Как попал сюда? Что делал до этого? Но забытье длилось лишь мгновение, затем все отчетливо всплыло в памяти. С трудом подняв голову, Нечаев посмотрел вверх, на насыпь железнодорожного полотна. На фоне вечернего неба он увидел быстро уменьшающийся последний вагон поезда.