Позиция патриарха, симпатии которого склонялись на сторону младшего царя, была серьезным препятствием для планов царевны. Ее сторонники грозились: «Мы от сего нашего патриарха ни благословения, ни клятвы не ищем, плюнь-де на него», — но ничего поделать не могли, ведь патриарх благословлял и венчал на царство. Осталось только обойти Иоакима, обратившись к восточным патриархам. Но и здесь Софью поджидала неудача. Ни один из восточных патриархов не пожелал рисковать — просчет грозил обернуться утратой щедрых милостыней, получаемых из Москвы. Разумнее казалось дождаться исхода борьбы царевны с братом. Возможно, награда в этом случае будет и не столь значительной — трудно ли присоединиться к победителю? — зато игра получалась беспроигрышной.
Уклончивая позиция лукавых греков заставила забыть о венце. Но это не значит, что правительница от него отказалась навсегда. Просто усилия были вновь перенаправлены на другое — подготовку нового похода в Крым.
На этот раз были учтены печальные уроки похода 1687 года. По маршруту движения армии были устроены склады с провиантом и снаряжением. Чтобы не допустить поджоги, выступили раньше, до того, как степное солнце выжжет траву. Поэтому ратных людей подняли на службу ранней весною, по талому снегу, что всегда вызывало недовольство и ропот. Тем не менее в начале апреля 1689 года армия, возглавляемая все тем же Голицыным, выступила в поход. Уже с мая начались первые столкновения с крымскими ордами. От наскоков степняков отбивались строем, «испанскими рогатками» и дружной стрельбой. 20 мая дошли до Перекопа — земляной крепости, перерезавшей Крымский перешеек. Здесь и произошли события, вызвавшие у многих участников похода недоумение и, главное, во многом предопределившие падение царевны Софьи. Потоптавшись несколько дней перед Перекопом, Голицын неожиданно повернул обратно. Случившееся требовало объяснений. Они появились — от официальных до неофициальных, или, попросту, слухов. Главный из них, очень убедительный для русского уха — подкуп боярина: будто бы Крымский хан прислал Голицыну бочонок золота, который и решил все дело.
Современные историки не склонны верить этому оговору. Чаще всего выдвигается другое объяснение странностей в действиях «великого канцлера». Избегавший риска Василий Васильевич предпочел переговоры сомнительным по своему исходу боевым действиям. Он потребовал от крымцев освобождения русских пленных, прекращения набегов и отказа от ежегодных поминков (подарков), трактуемых в Бахчисарае как выход-дань. Голицын считал, что выполнения этих требований достаточно для того, чтобы презентовать себя в Москве как победителя «басурман». Крымцы на посольские пересылки пошли, но, как оказалось, лишь для того, чтобы выиграть время. А время неумолимо работало на них. Изнуряющая жара вкупе с отсутствием пресной воды — колодцы были предусмотрительно завалены мертвечиной — превращали перекопский лагерь в черноморский филиал ада. Пока ждали исхода переговоров, люди теряли силы, болели от солоноватой воды (той было в изобилии). Каждый день ослаблял русско-украинское войско. В итоге, потеряв напрасно время в бессодержательных разговорах, Голицын повернул назад. Исход второго Крымского похода вновь оказался не таким, каким его желали видеть в Кремле. Разумеется, окружение правительницы и на этот раз поспешило выдать черное за белое. Однако сделать это было много труднее, и не только потому, что воспоминания о ранах и тяготах похода были еще свежи в памяти его участников. На этот раз сторонники Петра поспешили обрушиться с обвинениями: чтобы свалить или хотя бы пошатнуть положение правительницы, они готовы были даже преувеличить масштабы неудачи.