Поэтому в последнее воскресенье октября ржавый «пазик» вез Серова в Волчищево, усиленно подпрыгивая на ухабах, как на трамплинах.
* * *
Вышедшего из ворот соседского дома мужика Сергей не узнал. После пропажи внучки здоровенный Михаил Шерый ссохся и даже, кажется, стал меньше ростом.
— Чего тебе, парень? — не глядя на Серова, куда-то в бороду пробубнил Михаил.
— Не узнаешь?
Парень стоял правым боком к Шерому, и тот не мог видеть телесного недостатка.
— А… это ты, сосед. Надо же, как вырос! Ты куда ж настолько запропастился?
— Служил я, дед Михаил. Служил…
Шерый пристально оглядел ногу Сергея, неестественно отставленную в сторону.
— Ранили, что ли?
— Есть такое!
Теперь уже на лице Шерого появился интерес, и даже выражение легкого уважения.
— Воевал, значит.
— Воевал…
— А от меня чего хочешь?
— Хочу признаться.
— В чем?
Сергей поежился и с каким-то испугом взглянул в глаза Михаила.
— Я был последним, кто видел Ирину живой.
— Ты?!
Шерый отшатнулся от парня. Лицо его стало белым как мел.
— Да, я! Она пропала в Чертовом Пупке. Я не смог ее остановить. Не успел…
— Ах ты, сволочь!.. — Михаил замахнулся сухой жилистой рукой, но увидел левое плечо Серова. — Кабы ты не был калекой, я бы тебя…
Сергей уже не слушал проклятия, несущиеся ему в спину.
Торопливо ковылял к Чертовому Пупку.
* * *
Сергей еле брел по заросшей дороге к полю: он здорово исхудал за четыре месяца, проведенные в госпитале. Мышцы, натренированные для выживания, исчезли, плечи поникли, и сам Серов, как и Шерый, будто съежился. И даже семнадцатилетним Сергей весил, наверное, килограммов на пятнадцать больше.
Осень уже сама скосила всю зелень поля, и Чертов Пупок слился с темной пашней. Но Сергей все равно быстро нашел испепеленную землю. Было видно, что летом никто здесь траву не косил. Люди все еще боялись.
— Ну, проклятое место, принимай проклятого! — сказал Серов и топнул ногой там, где когда-то лежали остатки уздечки. — Ну, что же ты? Принимай!
Последние слова он прокричал небесам.
— Тебе все мало? Возьми меня! На кой черт мне такая жизнь!
Земля содрогнулась. Знакомый звук оглушил Сергея.
— Давай! Я уже не струшу!..
Первый голубой круг, как и два года назад, вышел из-под земли, очерчивая края Пупка. Второй, потрескивая и звеня, сузился и приблизился к Серову. Третий коснулся раненого плеча и замер. Круг то поднимался вверх, до уха парня, то опускался вниз, к протезу. В ушах жужжало. Тошнота подкатывала к горлу.
— Давай же, давай! — заорал Сергей и опустился на колени.
Но какая-то сила тут же подняла его с колен. Голубой круг продолжал с треском на огромной скорости перемещаться сверху вниз, вдоль тела.