Про Петрова в отряда слагали легенды и анекдоты, чему в немалой мере способствовал его внешний вид, состоявший из кожанного реглана, прически "бокс", плотно набитого "Казбеком" портсигара, запаха "Тройного" одеколона и неморгающих глаз. Вначале, когда он впервые появился на аэродроме, инструктора решили, что паренек стебается. Однако на первом же ознакомительном собрании, после вопроса "Вопросы есть?" Петров встал и ровным уверенным голосом спросил: "Где можно встать на комсомольский учет?" И вынул из нагрудного кармана суконной гимнастерки знакомую лишь Егорычу и начотряда Литовцеву красненькую книжицу. А когда под дружное гоготание какой-то шустрый чернявый паренек ловко выхватил у Петрова из рук билет, то голос, которым было сказано: "Верни, некоммунь!", заставил всех мгновенно умолкнуть. Голос прозвучал, как звук хорошо смазанного взводимого затвора. С тех пор его стали звать то Мамонтом, то Роботом. Но в глаза говорили только "товарищ Петров".
Нынешний свой вылет он посвятил последней доводке и шлифовке перехода из "петли Нестерева" в "бочку", дабы на грядущем параде, который будет посвящен очищению страны от скверны, не ударить в грязь лицом и достойно пройти над трибунами мавзолея. Мотор гудел ровно, высотомер равномерно увеличивал свои показания, на приборной панели ровными рядами горели только зеленые лампочки. Надежно пахло маслом и выделанной кожей реглана.
Прозвище "Робот", которое Петров приобрел заглаза вскоре после "Мамонта", придавало не только и не столько его бытовую поведенческую запрограммированность - например, его ежеутреннее бритье всегда состояло из 54-х скребков - но прежде всего его уникальные лгтные достижения. Так во время учебного боя никто даже не пытался противостоять Петрову. Все мгновенно уходили вниз и садились где придется и как придется, поскольку в лобовой атаке он был подобен зубилу. Известен случай, когда Петров, отчаявшись найти достойного противника, снизился до полутора метров и пошел в лоб на пассажирский поезд. И настолько красноречив был вид его лица, полыхавшего за лобовым стеклом ледяным пламенем, что машинист остановил состав и погнал его задним ходом что было мочи.
Петров, думая о ручке управления и секторе газа, резко взял ручку на себя и одновременно отжал сектор газа. Машина взревела и ринулась в вертикаль. Авиагоризонт начал вращать глазное яблоко, высовывая голубое, припадочное. Стрелки, словно продажные девки, начали податливо валиться навзничь. И лишь вольтметр непоколебимо стоял на 27-и вольтах. Про Петрова в отряде рассказывали разное. И что правнук Чкалова по материнской линии, и что готовится мстить за отца, навеки оставшегося в Афгане, и что в детстве мать- врачиха сделала ему операцию по удалению инстинкта самосохранения. Но все эти домыслы не объясняли главного - почему он пошел в спортивную авиацию, а не в военную, где и скорости выше, и возможностей убивать больше?